Снежная равнина, тянущаяся на много километров, только на горизонте видны невысокие горы. Низкое небо, затянутое облаками. Белый цвет какой-то приглушенный, словно выцветший, но ее это не удивляет: блеклые краски – особенность зрения.

Ветер доносит слабый теплый и вкусный запах. Как же сильно хочется есть…

Атарашики скорее почувствовала, чем услышала, что к ней обращаются. Неохотно отогнав от себя наполовину сон, наполовину грезы, она подняла взгляд на учителя, даже не пытаясь скрыть недовольства. Страх, мелькнувший у того в глазах, ее не удивил. Сколько девушка себя помнила, ее всегда боялись.

Справившись с собой – довольно, кстати, быстро, - учитель спросил:

- Ты собираешься отвечать на вопрос?

- Нет, - Атарашики даже не потрудилась узнать, на какой именно: она все равно вряд ли будет знать ответ. Геометрия была ее даже не слабым местом – девушка просто не хотела ее учить.

На лице учителя проступило раздражение. Свой предмет он любил и терпеть не мог пренебрежительного отношения к геометрии. У Атарашики же это было даже не пренебрежение, а полнейшее равнодушие.

- Юки, - по голосу чувствовалось, что учитель пытается взять себя в руки, - у тебя с начала триместра идут сплошные двойки. Хочешь остаться неаттестованной?

Атарашики прикусила губу. Какие у нее оценки по геометрии, она знала и сама, и они ее совершенно не волновали. Чего он к ней прицепился? Пускай бы читал мораль вон тому парню, который спит на парте.

Сейчас ей хотелось только одного: окунуться мыслями в блеклый снежный мир. Ну и поесть…

- Я не буду отвечать, - повторила Атарашики и пристальнее посмотрела учителю в глаза. И снова во взгляде того появился страх.

Она победила - учитель отошел от нее и направился к доске. До конца урока он не будет лезть к ней, и можно спокойно подремать, повоображать снежный мир…

Перед тем, как снова впасть в своеобразный полутранс, Атарашики окинула взглядом класс. Ученики, наблюдавшие за разговором, поспешно отвернулись и с преувеличенным вниманием уставились на доску. А что она еще хотела увидеть? Ведь они тоже боялись ее…

Самое интересное: Атаришики не была хулиганкой, даже голос практически никогда не повышала. Но почему-то ее боялись. И люди, и покемоны.

Чувствовали, что ли, что она не совсем человек?

***

Звонок снова вырвал Атарашики из дремы, и она одновременно порадовалась, что уроки на сегодня окончены, и рассердилась, что ей снова пришлось проснуться. Со всех сторон послышался топот ног, щелканье замков на портфелях, зазвучали радостные и облегченные голоса. С неохотой открыв глаза, Атарашики стала смотреть в сторону двери, ожидая, когда класс покинет последний человек. Она всегда выходила последней: так не было шанса попасть в толпу, где вокруг нее моментально образовывалось пустое пространство. Атарашики, в принципе, было все равно, но, тем не менее, от этого становилось как-то неприятно.

Тишина в классе и знание того, что в нем никого нет, кроме нее, нравились девушке. Она даже закрыла глаза, чтобы лучше прочувствовать это. И вздрогнула от неожиданности, когда дверь вдруг скрипнула.

В класс вошла директор интерната – женщина лет тридцати пяти-сорока. Хороший, по мнению Атарашики, человек, но слишком уж заботливый.

- Юки, мне нужно с тобой поговорить, - сказала она. – Пойдем в мой кабинет

Девушка скривила губы. Снова все сначала.

Она сложила вещи в сумку, стараясь делать это как можно медленнее. Мелькнула мысль выпрыгнуть в окно – благо, первый этаж, но Атарашики с сожалением отмела ее: от разговора это только оттянет, и нет гарантии, что он не станет еще хуже и длиннее.

- Это по поводу твоей учебы, - зачем-то добавила директор. Для чего же еще? Ее с Атарашики разговоры проходили только на эту тему.

- Я знаю, - буркнула девушка, с усилием удержавшись от этого замечания. Честно говоря, директор лучше бы выбрала другое время для разговоров. Дала бы хоть поесть, а то еще немного, и Атарашики точно кинется на кого-нибудь. Так уже было, правда, в лесу, и жертвой едва не стал тейлоу.

Директор отошла на шаг, когда Юки приблизилась к ней, но, надо отдать ей должное, страха на ее лице не мелькнуло - то ли прячет, то ли действительно боится ее не так сильно, как остальные. В любом случае Атарашики это нравилось. Если бы не эти дурацкие разговоры…

В кабинете директора преобладали два цвета – золотистый и коричневый. Золотистыми являлись пол и стены, коричневыми – шкаф, стол, диван и ковер. Из цветовой гаммы выбивались белая люстра, серый стул и ярко-красная подушка на диване, на которой спала глеймяу директора. Точнее, спала покемонка только до их прихода. Как только открылась дверь, она зевнула, потянулась… и, увидев Атарашики, зашипела и прыгнула за окно – благо, диван стоял под ним.

Девушка рассеянно проводила глеймяу взглядом. Ничего, это еще не самый плохой вариант реакции покемонов на ее присутствие.

- Ты садись, - сказала директор, опускаясь на стул.

Атарашики мотнула головой. Тогда ей не будет видно окна, а первое, что она делала в любом помещении – начинала искать его. Вид за окном успокаивал, сосредотачивал на нем, а сейчас девушке это было очень нужно, чтобы не слышать бурчания в животе.

- Юки, - начала директор с хорошо знакомой Атарашики мягко-укоризненной интонацией, - месяц назад ты обещала, что начнешь учиться лучше. Но учителя по-прежнему на тебя жалуются.

Атарашики рассматривала росший за окном дуб. Раскидистый, с буграми на толстом стволе и упирающимися в окно ветвями, он был вторым самым любимым деревом девушки (первым являлся ясень за окном ее комнаты, по которому она часто спускалась). Знать, что в любую секунду ты можешь выскочить в окно и спуститься по стволу, было очень приятно, и мысль об этом помогала легче переносить нотации директора. Да и от ощущения голода отвлекало.

- …Я не спорю, ты хорошо успеваешь по покемонологии, химии… - продолжала тем временем директор, и Атарашики захотелось выпрыгнуть в окно еще сильнее, - но это ведь только два предмета из…

- Остальные мне не нравятся, - буркнула девушка.

Директор вздохнула так печально, словно это ей делали выговор.

- Они и не должны нравиться. Ты обязана учиться.

Атарашики ощутила глухое, безнадежное раздражение. Как же ей надоели эти однообразные разговоры. Как жаль, что единственный способ избежать их – начать лучше учиться.

«Мне не нужны уроки, - подумала она, борясь с желанием высказать эту мысль вслух. – После выпуска я поселюсь в лесу, и никто меня оттуда не выгонит».

План был совершенно серьезен. Атарашики с охотой выполнила бы его хоть сейчас, останавливало только то, что ее наверняка будут искать, а ей не хотелось тревожить директрису. Все-таки она единственная относится к ней если не по-человечески, то хотя бы довольно сносно.

- Ну, ты поняла? – нарушила ход ее размышлений директор.

- Да, я постараюсь учиться лучше, - буркнула Атарашики фразу, которая звучала в этом кабинете каждый раз, когда девушка оказывалась в нем.

- Надеюсь, на этот раз ты выполнишь свое обещание, - сказала директор без особой надежды в голосе. – Ну, иди.

Атарашики едва сдержалась, чтобы со всех ног не броситься вон, но позволила себе это только тогда, когда вышла из кабинета. Весь разговор был благополучно позабыт, сейчас единственной целью девушки была столовая, а единственным желанием – поесть.

Через пять минут Атарашики открыла дверь своей комнаты (она терпеть не могла есть в окружении людей, да и они не были в восторге от ее соседства), неся в руке пирожок с мясом. Второй она съела, пока поднималась к себе.

Пирожком Атарашики не наелась, но, по крайней мере, желудок больше не бурчал, а желание охотиться пропало. От второго лакомства девушка, подумав, оторвала половинку и положила ее в тумбочку: у нее была привычка оставлять какую-то часть еды «на потом», хотя часто она благополучно забывала про запасы и вспоминала только тогда, когда они начинали попахивать. Потом Атарашики села на кровать и с чувством глубокого удовлетворения принялась доедать вторую половину пирожка – на этот раз не стремительно глотая куски, рискуя подавиться, а медленно жуя, наслаждаясь вкусом мяса.

Комната Атарашики являлась одиночной, и этому были рады и интернатовские дети – никому не грозило стать соседом неприятной им девушки, - и сама Юки, которой нравилось одиночество. В обществе людей или покемонов Атарашики чувствовала себя инопланетянкой, причем явившейся с некими зловещими планами, о которых знали все, кроме нее самой. Девушка в долгу не оставалась: к людям она относилась с высокомерием существа, могущего (пусть и ненамного) больше, чем они, в покемонах видела или добычу – когда была голодна, - или врагов, или просто неких объектов, которые при виде нее начинают шипеть, рычать и создавать прочий шум.

Хотя иногда одиночество начинало угнетать Атарашики. Обычно это происходило, когда она видела, как играют дети, прогуливаются парочки, просят помощи друг у друга одноклассники – словом, общение. В такие моменты девушку посещали мысли, что она даже не знает, каково почувствовать чье-то прикосновение, а говорили с ней только учителя и директор и почти всегда на неприятные темы.

Тогда Атарашики запиралась в комнате, закрывала окно и начинала рисовать пейзажи снежного мира, о котором она грезила почти все время. Рисовала, пока их вид не возвращал ей спокойствие, не восстанавливал нарушенную было внутреннюю гармонию.

Атарашики невольно дотронулась ладонью до низа дверцы тумбочки – на нижней полке лежала внушительная стопка этих рисунков - и тряхнула головой. Хватит забивать себе ее грустными мыслями. Жизнь у нее, конечно, не идеальная, но все равно ей, Атарашики, нравится. Особенно ее вторая сущность.

Встав с кровати, Атарашики подошла к большому, во весь рост, зеркалу, которое наискось прорезала трещина, и задумчиво посмотрела на свое отражение. Девушка лет шестнадцати. Коротко стриженые, «под мальчишку», белые волосы, черные глаза, тонкие и почти бесцветные губы, бледная кожа.

Атарашики прищурилась и взглянула в зеркало другим зрением.

Отражение растаяло, и его заменило другое.

Появившееся в зеркале существо – именно существо, не покемон, - походило на человека, но и только. Тело покрывала густая белая шерсть, усыпанная темными крапинками – концы некоторых волосков были черного цвета. Голова существа походила на голову эспеона, только без усов и кристалла на лбу, и чуть опущенные уши формой и черными кончиками напоминали уши пикачу. Большие, почти идеально круглые глаза также являлись черными, их взгляд был внимательным и недобрым. Взгляд хищника.

Атарашики улыбнулась существу, и то ответило ей тем же. Правда, в отличие от девушки, которая хотела показать только то, что рада видеть его, вторая ипостась улыбнулась с предвкушением. Взгляд засветился нетерпением.

- Да, мы идем сейчас, - сказала девушка отражению. – Только держи себя в руках. Я не хочу никого убивать.

Она знала, что у второй сущности на самом деле нет разума, но все-таки было приятно поговорить с кем-то, кто не будет тебя бояться. Пускай даже это лишь часть себя.

Да и к тому же поможет себя контролировать.

Во взгляде существа отразилось разочарование. Атарашики на всякий случай качнула головой еще раз и переключилась на обычное зрение. Отражение вновь стало ее собственным. Вот только на этот раз в облике девушки появилось немного хищной радости второй ипостаси.

Никому было не известно, как любила Атарашики походы в лес.

***

Как приятно было вдохнуть наполненный ароматами леса воздух после городского! Услышать в тишине легкий шелест листьев и далекие голоса покемонов вместо шума машин! Атарашики минут пять стояла неподвижно, наслаждаясь этими ощущениями и чувствуя, как незримый груз, давивший на нее в городе, уходит, а его место занимает радость, легкость и ощущение свободы.

Здесь она может делать все, что угодно, и никто ничего ей не скажет.

Не в силах больше сдерживаться, Атарашики засмеялась и понеслась по траве, уже на бегу вызывая превращение. Четыре секунды – именно столько оно занимало.

Раз… по коже пробежали мурашки, волосков на теле стало больше, и они начали удлиняться.

Два… одежда исчезла, босые ноги ощутили траву.

Три… краски вокруг побледнели, лес приобрел большую четкость, обоняние обострилось.

Четыре… уши вытянулись, звуки стали громче и отчетливее. Тело наполнила дикая, необузданная сила, бежать стало легко, деревья быстрее понеслись навстречу. Атарашики знала, что теперь она без труда сможет запрыгнуть на их нижние ветви, пробежать без усталости полкилометра и без страха вступить в бой с каким-нибудь хищным покемоном.

Из груди девушки вырвался радостный рык. Как же приятно находиться в этой ипостаси!

Впереди показался обрыв, и она замедлила бег, подойдя к краю уже шагом. С него вполне можно было спрыгнуть, да и справа обрыв понижался, пока не исчезал полностью, но у Атарашики остановиться здесь на минутку и прислушаться-принюхаться являлось своеобразным ритуалом.

Оборотница насторожила длинные уши и повела ими, ловя звуки. Почти сразу она услышала голоса покемонов – еле уловимые для человеческого уха, но отчетливые для нее.

- Пришла…

- Прячьтесь, кому говорю! - это, скорее, мама своим любопытным детям.

- Я ее боюсь.

- Опять будет покемонов до полусмерти доводить…

- Почему она сюда приходит? Шла бы в другое место.

Это была еще одна из особенностей второй ипостаси – в ней Атарашики могла понимать речь покемонов. А вот язык людей начинал восприниматься хуже, хотя примерный смысл девушка могла уловить.

Закрыв глаза, она принюхалась. Обоняние выдало примерно ту же информацию, что и слух – воздух наполнял запах страха и неприязни. Он немедленно пробудил инстинкты: Атарашики напряглась, и ей захотелось подкрасться к первой попавшейся норе и вытащить оттуда ее обитателей по одному, после чего…

Девушка поспешно одернула свою хищную сущность, и та неохотно ушла на задворки сознания. Все же оборотница не удержалась и, обернувшись, рыкнула (покемоны тут же замолчали, и запах страха стал сильнее). Пусть боятся, ей это даже нравится.

Атарашики спрыгнула с обрыва и с чувством глубокого удовлетворения понеслась дальше.

Время летело незаметно. Она успела хорошо пробежаться, пугая остальных покемонов; поплескаться в мелком озерце; поваляться на траве, вдыхая ее запах; посмотреть на поединок двух тренеров, лежа в кустах; поймать зазевавшегося азурилла и, немного подержав его за хвост, отпустить (малыш на подгибающихся ногах стремглав бросился наутек). Все эти часы Атарашики чувствовала себя проснувшейся от неприятного сна. Или уснувшей и видящей сон хороший.

Ей было весело, покемонам – страшно, и от этого оборотнице становилось еще веселее.

Вечер наступил до обидного быстро. Небо на западе окрасилось в розовый цвет, ветер стал прохладнее и усилился, взъерошив шерсть Атарашики. Девушка сидела на небольшой полянке, прислонившись спиной к нагретому за день солнцем камню, и думала, что скоро нужно возвращаться в интернат. Желательно, прямо сейчас, но так не хотелось… Особенно когда у нее теперь такое расслабленно-усталое настроение.

Атарашики тоскливо вздохнула, подумав о шумном и пыльном городе, где из хорошего только ее одиночная комната в интернате и пирожки с мясом. И тут же замерла на вдохе. От расслабленности не осталось и следа.

Девушка вдруг отчетливо ощутила на себе чей-то взгляд. Внимательный, любопытный… и без малейшего признака страха, неприязни или настороженности.

Вскочив на ноги, Атарашики вперилась взглядом в ту сторону, откуда на нее смотрели. Мягко говоря, она была поражена. Такое было впервые. Ее не боялись!

Смотрящий прятался за высокими и густыми кустами, но все же Атарашики разглядела клочок белой шерсти, ярким пятном выделяющимся на фоне блеклых листьев (еще одна особенность зрения ее второй ипостаси – цвета живых существ становились более насыщенными, благодаря чему их было легко заметить). Переменившийся ветер донес незнакомый запах. В нем так же не ощущалось страха, а еще девушка почувствовала… доверие. Аромат вызывал доверие и чувство защищенности. А еще у него был привкус снега.

Атарашики сделала шаг к убежищу покемона (запах был явно не человеческий, да и какой человек станет носить что-то меховое летом?), потом, осмелев, пошла быстрее. Но, когда она уже была на полпути, в кустах вдруг треснуло, и в противоположную от Атарашики сторону метнулся белый силуэт, который умчался так быстро, что девушка не успела толком его разглядеть.

- Стой! – Атарашики рванулась было вперед, но около кустов остановилась. Продираться сквозь них у нее не было ни малейшего желания, к тому же нужно было возвращаться в интернат, а погоня за странным покемоном могла затянуться до ночи.

Она придет сюда завтра и поищет его. Хоть бы он не ушел из леса раньше…

Атарашики вдохнула запах еще раз, чтобы запомнить его, и пошла в сторону города.