Не зря говорят, что сон — это маленькая смерть. Само время умирает для тебя; иногда из темноты выныривают образы знакомых и незнакомых людей, видения из прошлого, или просто то, о чём ты думаешь. Ты не слышишь ничьих голосов, но точно знаешь, что они говорят, и чувствуешь свои мысли, свои действия, осознавая их обрывками.

Но вот ты просыпаешься.

Пустая комната с белыми стенами и потолком. Ну, почти пустая — в ней всё же есть кровать, а на подоконнике стоит вазочка. За окном небо чернильного цвета, с какими-то фиолетовыми переливами и малиновыми искрами. Ты встаёшь и подходишь к вазочке; в ней лежит мармелад. На удивление вкусный.

Ты смотришь в окно, на то, как цвета перетекают один в другой, и поедаешь сладости, когда открывается ранее не замеченная дверь. Тёплый свет падает на противоположную стену, возле которой стоит кровать. На пороге появляются клеффа и клефейри.

— Зачем ты здесь? Ох, почему люди всегда хотят попасть к нам... — клафейри выглядит разочарованным. Он обвиняюще смотрит на тебя, и ты понимаешь, что что-то не так. Потом воспоминания твоей настоящей жизни вспышками доходят до тебя.

— Я сплю? Это сон? — ты поспешно отряхиваешь трясущиеся руки от сахара.

— Конечно это сон. Но не такой, каким его привыкли понимать. — говорит клефейри, в то время как клеффа молчит, но кажется, будто она знает больше, чем её спутник, такое многозначительное у неё выражение. После короткой паузы, когда ты в замешательстве хмуришься, клеффа наконец подаёт голос:

— Люди всегда пытаются пройти в наш мир, потому что они думают, что здесь можно осуществить свои желания, все до единого.

— В ваш мир? Но как я... — не успеваешь ты договорить, как клефейри тебя перебивает:

— Но сюда нельзя попасть по собственной воле. Те, кто хотят этого слишком сильно, никогда не смогут нас посетить. Только если во сне случайно не найдёшь дверь, а вот её открывают желанием.

Ты моргаешь, пытаясь припомнить детали своего сна, но никаких дверей в нём не было, или же они просто стёрлись из памяти.

— И... Вы исполните мои мечты? Это правда? — ты вдруг усмехаешься, представляя, как, должно быть, глупо выглядишь, задавая один вопрос за другим.

— И да, и нет, — это уже вновь говорит клеффа. Ты удивляешься, что голос у неё не такой высокий, как ожидалось ещё тогда, когда она говорила первый раз, и вновь приходишь к выводу, что она что-то скрывает. — Тебе придётся самостоятельно воплотить в жизнь своё самое искреннее желание. Иначе ты никогда не выйдешь отсюда.

Вот тут становится по-настоящему страшно. Ты лихорадочно соображаешь: искреннее желание? Какое? Их много, начиная от того, чтобы попасть домой, и заканчивая дополнительной порцией мармелада, и каждое толкается и пихается, создавая в голове немыслимую кашу.

— Сколько у меня попыток? — с неким сарказмом спрашиваешь ты.

— Всё зависит от тебя. Пойдём. Нашему миру не так уж приятно держать в себе такую тяжесть, как ты, — усмехается уже клефейри, отходя в сторону и освобождая проход. Ты в нерешительности переминаешься с ноги на ногу, бросаешь взгляд на кровать, теша себя надеждой, что если вновь лечь и попытаться уснуть, всё вернётся на свои места. Но внутренним чувством тебе понятно, что не всё так просто. Поборов себя, ты киваешь и идёшь к двери.

В просторном коридоре, по которому тебя повели, стены обшиты белыми глянцевыми панелями, непрозрачными, но тебе кажется, будто кто-то наблюдает за тобой сквозь них, пока ты не смотришь на эти стены в упор. Клефейри и клеффа тихо переговариваются, но ты не прислушиваешься, не желая услышать что-нибудь, тебе не предназначенное.

Через несколько минут пути ты задумываешься, сколько времени прошло в твоём мире, и прошло ли вообще. В этот момент вы выходите в маленькую комнатку. В противоположной стене — двустворчатая дверь, над которой висит лампа, меняющая оттенок своего свечения от синего до изумрудного и обратно. Рядом на низкой скамеечке дремлет мунна.

— Эй, проснись! У нас гость! — клефейри тормошит мунну; она выпускает облачко розового дыма и, открыв глаза, смотрит на тебя оценивающе.

— Отведи гостя туда, куда нужно. — затем клефейри оборачивается к тебе: — там тебя встретит наша сестра и объяснит, что делать дальше.

Ты опять киваешь — а что ещё остаётся? — и подходишь к мунне, открывшей двери. Ты чувствуешь себя ещё более неуютно, расставаясь с уже более-менее привычными спутниками.

— Куда мы идём? — осторожно спрашиваешь ты, когда вы уже покинули комнатку и миновали развилку, свернув в правый коридор. Мунна молчит, и уже через пару шагов из какого-то неприметного хода появляется клафабл.

— Привет! Желание для исполнения уже выбрано? — улыбка клафабл немного расслабляет тебя.

— Пока нет. А у меня есть время?

— Да, пожалуй, немного есть. — мунна вас оставляет, и вы идёте дальше уже без неё. Ты уверяешься, что за тобой наблюдают, и спешишь возобновить разговор, чтобы не шагать в молчании:

— Послушай, что будет, если я не смогу... Не смогу?

Клафабл косится через плечо, и её улыбка становится чуть-чуть печальной.

— Никто не знает точно. Просто постарайся сделать всё возможное и не думай об этом.

Этот ответ не очень-то успокаивает, думаешь ты.

— Мы пришли, — твоя проводница открывает очередную дверь. На ватных ногах ты приближаешься к проёму и заглядываешь внутрь...

— Пока-пока! — клафабл внезапно ощутимо толкает тебя, и ты падаешь в темноту.

Тебе вновь кажется, что ты спишь. Темно. Время не чувствуется. До поры, когда ты падаешь на что-то мягкое и определённо тёплое, и мелькает мысль о том, что это кровать и всё позади. Но «кровать» сбрасывает тебя.

— Ты что?! Я чуть не умер от страха! — тогекисс глядит обиженно, надув щёки.

— Прости. Это вышло случайно. Мне не сказали, что так будет...

— А почему тебе должны всё говорить? — бурчит тогекисс, делая красивый вираж и улетая от тебя прочь.

Тут ты замечаешь, что лежишь на траве, чуть поодаль бьёт ключ и убегает вдаль ручеёк. Но над головой по-прежнему темно, хотя здесь, у земли, светло как днём. Ты поднимаешься, потирая ушибы, и спешишь за тогекиссом.

— Подожди! Ты знаешь, что мне надо делать? — тот спиралью уходит вверх, а потом падает прямо перед твоим носом, всё же успевая вовремя расправить крылья и увернуться от столкновения.

— Нет. Это ведь тебе надо делать, а не мне. Посмотри вокруг, может, решение придёт к тебе само. — тогекисс продолжает кружить рядом, иногда любопытно кося глазом.

Ты киваешь, оглядываешься, но стараешься не упустить из поля зрения тогекисса. Потом замечаешь, что раньше кроме звука ваших голосов и журчания ручья ничего слышно не было. Ты поворачиваешься и видишь целую стаю джамплаффов.

— Ой-йой, — тогекисс, летящий чуть не задевая крыльями травинки, поднимется выше, а ты в изумлении будто корнями к земле прирастаешь.

— Дверь, дверь, дверь! — пищат неумолимые джамплаффы, несясь прямо на тебя.

— Какая дверь? Мне надо найти две?.. — не успеваешь ты договорить, как тебя сносит этой сине-бежевой волной; по лицу щекочет пух, и ты непроизвольно смеёшься, отмахиваясь руками.

— Дверь-дверь, дверь! — теперь уже не смешно — ты задыхаешься, пух набивается в нос.

— А ну, прочь отсюда! — кричит где-то тогекисс, будто самолёт-истребитель разрезая собой поток джамплаффов, и они улетают дальше, гонимые неощутимым ветром.

— Уф... Спасибо тебе, — ты пытаешься отдышаться, лёжа на траве. Как тут можно исполнять свою мечту, когда то пихают в чёрные двери, то валят с ног? Даже подумать как следует не успеваешь!

— Иди-ка ты дальше, во-о-н туда, — тогекисс садится рядом и указывает крылом в сторону. Ты незаметно для себя начинаешь улыбаться.

— Тут хорошо. Я ещё немного посижу. Или нужно идти сейчас?

— Иди-иди, не задерживайся. А то вторую атаку я отбить не смогу. — сказав это, тогекисс тоже улыбается тебе и улетает.

Теперь, находясь в одиночестве, ты понимаешь, что да: необходимо выбраться отсюда как можно быстрее.

Зелёные поля становятся всё более чахлыми, словно ты идёшь от лета к осени. Иногда мимо проносятся один-два джамплаффа, и ты стараешься уйти с их пути.

«Почему они не дали хотя бы какой-нибудь еды? А мне и не пришло в голову попить из родника...» — укоряешь ты себя, с каждым шагом сильнее чувствуя усталость и странную злость на тогекисса. Ты думаешь, что он специально направил тебя в эту сторону, чтобы тебе никогда не удалось найти выход.

— Ага, а вот и наш дорогой гость! — из-за холма неожиданно выходят фросласс и вимсикот, и ты ошарашенно вертишь головой, только сейчас замечая, что всё вокруг покрылось густым серым туманом.

— Вы знаете, как мне исполнить своё желание? Или хотя бы вернуться к себе домой?

Фросласс переглядывается с вимсикотом, и ты чувствуешь, как кожа покрывается мурашками от холода и сырости.

— Победи нас, и, может быть, мы расскажем! — хихикает хлопковый шар, упирая лапки в бока. От голода ты замечаешь его сходство с мороженым и куском шоколада.

— Но как же? У меня нет никого, кем я смогу сражаться!

— А почему тебе кто-то нужен? Не умеешь бороться вручную? — фросласс странно улыбается, и тебе становится ещё холоднее от мыслей, что придётся к ней прикоснуться.

— Постойте! Меня прислали... Прислали сюда... — вы оборачиваетесь, и видите азурилл, скачущую прямо к вам на хвосте.

— Я буду сражать на твоей стороне! — радостно пищит азурилл, воинственно прижимая уши. Фросласс смеётся, но тебе больше ничего не остаётся, как выдавить улыбку.

— Ну давай, посмотрим, что ты можешь, — вимсикот обрывает смех спутницы и становится на изготовку. Ты пытаешься припомнить известные тебе атаки азуриллов, и кричишь первое, что пришло в голову:

— Пузыри!

— Путающий свет, фросласс! — ты успеваешь лишь удивиться, что вимсикот отдаёт ей команды, когда две атаки сталкиваются и взрываются тысячами сверкающих искр. Ударная волна разрывает в клочья туман, валит всех вас на землю, а потом грохот резко обрывается, и ты уже ничего не слышишь.

— Эй, а ты молодец! А желание-то, желание, оно исполнено? Или как?

— М-м-м... Что?.. — голос клафабл доносится до тебя как из-под подушки, и ты не можешь найти в себе силы ответить.

— Я говорю: желание исполнено? Да открой же ты глаза наконец, ну!

Ты открываешь глаза, подчиняясь клафабл.

И понимаешь, что это был сон.