Долго пребывать в раздумьях не позволяло время. Нужно было привести себя в порядок перед важным, историческим событием. Сабрина встала с постели и, неся в руке халат, направилась в ванную. Отворив дверь, она застыла на пороге. Макс Твоми принимал ванну в ее апартаментах! Его вещи были сложены на полу. Он не ушел после всего, что между ними произошло. Нет, он лежал в воде и бесстрастно смотрел на Сабрину бесцветными глазами. Взгляд мьюту словно ощупывал следы на ее теле, оставленные пару часов назад. Но в большей степени он все же невозмутимо и нагло наслаждался ее наготой. Сабрине же было сложно взглянуть на его тело, особенно на его руки. И все же она решилась. Ее взгляд тоже зацепился за следы на его теле — уже старые шрамы от игл и скальпелей. Еще какое-то время они так молча смотрели друг на друга, словно в первый раз.

— Ты первый ты, это правда, — наконец, подобрала Сабрина слова для того, что вертелось на уме.

— Что же я такого особенного там сделал? — спросил Твоми.

— Не важно, что ты там делал — важно, что у тебя есть яйца.

Макс посмотрел ей в глаза. Трудно было сказать, доволен он или нет. Скорее, он воспринял услышанное, как должное. Такая реакция — точнее, отсутствие эмоциональной реакции у мьюту — начинала злить Сабрину. Она открылась ему, оголилась перед ним, а он… А что должен был сделать он?

— Так ты позволишь мне помыться? — вновь обретя привычный решительный тон, произнесла Сабрина.

Мьюту молча вылез из воды, взял одежду и полотенце и ушел. Сабрину как-то странно будоражила мысль о том, что они будут мыться в одной ванне и вытираться одним полотенцем.

Когда она вышла из ванны, все еще с влажными волосами, в коротком халате из красного шелка, Макс Твоми уже был полностью одет и заваривал для себя и для нее кофе.

— Тебе придется выпить две чашки, — сказала ему Сабрина. — Я чувствую, что Крикс уже проснулся. Детектив Фанталлен еще раньше выехал в управление полиции. А мой отец еще с ночи собирает людей, с которыми двинется в Шафран-Айленд, и готовится руководить обороной.

— Все фигуры на доске? Эндшпиль? — понимающе произнес Твоми.

— Чертовски верное слово, — согласилась она.

Она нервничала. Все они ступили на дорогу, свернуть с которой уже будет нельзя. И никакими словами нельзя было передать, как важно было дойти до конца. «Тронул — ходи». Ничего нельзя будет переиграть.

Облачившись в привычный строгий мундир, мисс Андерс ушла, чтобы в личном кабинете встретиться с Криксом и объявить шах Джованни Лучано.

Ник Адельберт все еще не мог опомниться. И дело было не столько в стрессе из-за того, что его жизнь висела на волоске, а в том, что сам Старейшина Джон спас гипно. Неужели он, «сопляк Никки», заслужил такую честь?

Адельберт помогал Джону идти к аэрокару, стоящему у центрального входа «Арес Хилл Плазы». Огнестрельные раны Старейшины кровоточили голубовато-белой жидкостью. «Наверное, перфторан или заменитель крови в том же роде», — про себя отметил гипно. Он привел Джона к машине, где их ожидал Модест Рейнольд, в пылу волнения обмахиваясь планшетным компьютером.

— Ну как? Надеюсь, обошлось без жертв с нашей стороны? — спросил дроузи.

— Пока да, — неуверенно ответил Ник, помогая Джону сесть на заднее сиденье. Раненный Старейшина с трудом мог двигаться — увечья, которые он получил, спасая Адельберта, резко сократили оставшееся ему время.

— Что не так? — почуял неладное Рейнольд.

— Не следует волноваться, — попытался успокоить своих сообщников Джон. — После покушения на Старейшину Ясперс автоматически потерял все полномочия. Звони детективу, Ник…

Его тело резко скрючилось в приступе боли. Он не издал ни звука, но конвульсии были куда красноречивее. Адельберт схватил Старейшину за руку — мышцы Джона были напряжены до предела, но силы в его теле практически не было. Гипно понимал, что должен что-то сделать, и, к превеликому счастью, он мог. Обыскав внутренние карманы пиджака, Ник нашел нужный препарат и шприц. Он вновь сделал Старейшине инъекцию прямо через бинты, и вскоре мышцы Джона расслабились и дыхание выровнялось. Он снова мог говорить.

— Мой знак власти — камень храма Абраксаса в Гвиане, — Старейшина достал из кармана амулет с грубым осколком небесно-голубого минерала на толстой цепочке, — пусть он пока будет у тебя, Ник Адельберт.

У гипно перехватило дыхание от неожиданности, хотя он понимал, что сейчас Джон мог доверять лишь ему и Модесту Рейнольду. Ник покорно принял артефакт из рук Старейшины. Конечно, явно неспроста Джон четко сказал, что это только «пока»… Оставался еще один союзник, кому они не просто доверяли, а в кого верили. И кого пытались защитить, как могли.

— Наши жизни сейчас всецело в руках одного алаказама, — заключил Джон. — Так что, парни, помолитесь, как следует, за Нико Старра.

Крикс Нико проснулся в начале седьмого утра, когда Джилл еще спала. Его сон прервался минута в минуту после окончания действия снотворного, принятого полтора часа назад. После операции алаказам ощущал боль в затылке, о чем его предупреждала Элма Торрес. Она же посоветовала Криксу, какое обезболивающее стоит принять, и следование рекомендации доктора Торрес — первое, что осуществил Никополидис, встав с постели.

Что Криксу пришлось перенести ради дела всей своей жизни?! Он никогда бы не подумал, что операция на мозге и глазу будет осуществляться при его полном сознании! Алаказам не чувствовал боли — мозг не реагирует на боль, а перед рассечением кожи и кости была проведена местная анестезия. Но воспоминание о манипуляциях, от которого мог бы оградить общий наркоз, заставляло испытывать дрожь и ощущать внутри тошнотворный холод. Металлические рамки, фиксирующие голову, запах медкабинета, звон инструментов, который невольно приходилось слышать, и постоянные вопросы Яна Уэста, все ли хорошо, нет ли слабости, в порядке ли зрительные ощущения… Почему нельзя было даже закрыть глаза?! Точнее, глаз. Второй глаз остался в кабинете, где-то в кювете с прозрачным раствором. Хорошо, что хотя бы этого Крикс не видел.

Никополидиса успокаивала лишь одна мысль — о том, ради чего он пошел на это. Если бы сейчас алаказам допустил хоть каплю сомнения — наверняка он не пережил бы вмешательства. Он даже на короткий миг порадовался тому, что с операцией все решилось и осуществилось так быстро, и для страхов и сомнений попросту не осталось времени.

Крикс привел себя в порядок так тщательно, как никогда, освежив шерсть лосьоном, причесав седеющие усы и стерев с уха грязные следы от пластыря. Рана на шее все никак не хотела заживать. «Интересно, а как с регенерацией у того человеко-эрбока?» — подумал алаказам. Во время второй их встречи у Охотника уже не было раны на шее. Вдруг он так же за день отрастил и свои грязные лапы? Впрочем, это уже не было важно.

Никополидис вышел из ванной и снял с вешалки приготовленный для этого дня белый костюм-двойку. Алаказам никогда раньше не носил белых костюмов. Он не носил костюмов вообще. Поэтому сейчас, поправляя перед зеркалом воротник белой рубашки, он не узнавал себя. Он стал серьезнее. И еще старше.

В таком торжественном виде он, белая фигура, делающая первый ход, встретился с мисс Андерс в ее кабинете. Там он отправил видеосообщение для Лучано и выложил копию в Сеть. «Я выжил, несмотря на то, что многие хотели моей смерти. И теперь я как лидер экстрасенсов, борющихся за свои права, хочу обсудить с Вами наше дальнейшее мирное сосуществование. Я приеду в центр «Р-инкарнации» в 8:00 без оружия. Надеюсь, мы найдем компромисс». Когда встреча с Лучано была назначена, Крикс вернулся в отведенную ему в НЦИЭС гостевую комнату.

В первую очередь алаказам увидел пустую постель. Потом услышал непонятный шорох и несколько занервничал. А еще мгновение спустя увидел Джилл, сидящую на краю ванны. В ее руке была опасная бритва. Та самая бритва, которой Крикс в очередной раз сбривал шерсть вокруг раны. Зачем она понадобилась Джильде? От мыслей о возможных вариантах Крикса передернуло — ему не давала покоя весьма спорная страница ее биографии о способе «дать отпор тренеру». Но Джилл просто ковыряла бритвой штукатурку, выцарапывая на стене символы новой революции.

— Ты сможешь забыть меня, если потребуется? — неожиданно спросила Стальная Леди.

Нико тряхнул головой, не веря услышанному:

— Что за странный вопрос?

— Я серьезно, — взглянув на него из-под сдвинутых бровей, заявила Джилл. — Если так случится, сможешь меня забыть?

— Нет, — покачал головой обладатель уникальной памяти.

— Что ж, а я тебя смогу, — твердо ответила Стальная Леди, но при этом опустила глаза.

Крикс прикусил губы. Он не ожидал услышать подобные слова перед расставанием, перед решающей миссией, перед боем, из которого он может не вернуться. Что было в голове у этой женщины? Почему она решила завершить все так? Неужели предчувствовала что-то плохое. Но даже если так… зачем ранить напоследок того, кто тебе не безразличен?

— Тебе нравится причинять боль мужчинам? — отчаянно вопросил Нико. — Извини, но мне кажется, я не из тех, кому нужно причинять боль. Разве я сделал тебе что-то плохое? Или я мало страдал, шел по жизни легко и свободно? Это не так, и ты прекрасно знаешь, как я мучился! И больно делать мне не надо!

— Я не стремлюсь сделать тебе больно, я берегу тебя от иллюзий, — был ответ Джильды. — Тебе будет полезно знать правду.

«Душе не всегда нужна правда, иногда она хочет надежды», — подумал Крикс, но так и не решился сказать это вслух. Что сделано, то уже сделано. А говорить это «на будущее»… А вдруг Джилл Бишоп права в своих предчувствиях, и их общего будущего нет? В то же время по ее голосу и траурно опущенной голове Никополидис понимал, что своей «правдой» она пыталась отрезвить себя — ведь она влюбилась в Крикса и безумно боялась потерять его. Стальное сердце не знает боли. Но после встречи с Криксом Нико в ее груди не осталось стали.

Он стоял на пороге. Уходящий. Весь в белом. В струящихся сквозь окно лучах рассвета. Почти святой. Она смотрела на него с благоговейным страхом. Он был ее богом, давший ей новую жизнь, и если он сейчас уйдет навсегда, жизнь ее кончится. Спасая ее, он совершил недальновидный поступок — ведь тем самым обрек ее на нынешние страдания.

Исправить ничего уже было нельзя. Нико Старр должен был выполнить свою клятву, переступив через чувства — свои и Джильды. Уходя, Крикс забрал ее берет в знак того, что не сможет с ней расстаться. Это было символично. Что бы ни пыталась делать Джилл, дух Нико Старра уже не отпустит ее никогда.

Лин Домино и Джованни Лучано утром проснулись в одной постели. Их разбудил звонок секретаря Тины Матори. Она сообщала о том, что Нико Старр назначил президенту встречу.

— Это… сейчас еще сон? — потягиваясь, пробормотал Джованни.

— Нет, идиот! — выкрикнула Домино и отвесила ему пощечину.

— Вот это было вовсе не обязательно! — все еще сонно буркнул Лучано и встал с постели. Он подошел к бару и взял бутылку виски. Джованни отпил прямо из горла, чтобы прийти в себя и снять нервное напряжение еще до того, как оно станет ощутимым.

— Значит, так, — начала рассуждать Лин, которая уже почти оделась, в то время как Лучано стоял перед ней, в чем мать родила. — Это явно событие мирового резонанса. Копия попала в Сеть. Если что-то пойдет не так, эти крысы дадут нам прикурить. Удивительно, что в Шафран-Айленде пока тихо. Нужно этим воспользоваться. Я обеспечу тишину в Шафран-Айленде, МакБи еще жив, я отправлю туда «Три-плэкс» с ним. А ты отправишься на встречу с Нико Старром. И не забудь своего бесценного кота.

— Я не хочу встречаться с ним! — возмущался Джованни, натягивая белье. — Он опасен!

— Другого пути нет, — констатировала Домино. — Пока не разберешься с мятежниками в своей стране — можешь и не мечтать о мировом господстве!

Лучано отвернулся и задумался, уставившись в пол.

— Может, я уже давно не мечтаю о нем… — себе под нос недовольно пробормотал он.

Лин Домино укоризненно покачала головой:

— Джованни, ты подтверждаешь худшие опасения…

Лучано оскалил зубы. Сжав кулаки, он подошел к Лин вплотную, почти прижав ее к стене.

— Это ты втянула меня в эту долбанную войну! — прорычал он, грозя ей пальцем. — С легкой руки моей деспотичной матери!

Домино саркастично ухмыльнулась:

— А ты только что догадался? Конечно, Джованни. Ты пешка, а я гроссмейстер.

Джованни засопел, как бешеный таурос. От гнева кровь до боли застучала в его висках. Он очень хотел бы влепить пощечину нахалке Лин, но остановился, подняв руку, и вместо этого произнес:

— У меня для тебя сюрприз, маленькая тварь: ты родилась пешкой — пешкой и останешься! А кто стоит за «Р-инкарнацией»?

— Да, в этом ты прав, — признала Лин Домино. — Но я самая старшая пешка! Так что надевай свой «лапсердак», — она подняла с пола черный мундир и швырнула его Лучано, — и отправляйся на переговоры с алаказамом, «восставшим из мертвых»!

В ответ на остроту Джованни показал ей средний палец.

Юджин Хасард принял твердое решение не оставаться в НЦИЭС. Во-первых, до его квартиры было рукой подать. Во-вторых, он спешил сбежать из логова Сабрины, пока та не вздумала снова предъявить свои права на него. В-третьих, только вдали от бывшего стадиона он мог опомниться от всего, чего наслушался там.

— Зачем ты только потащил меня туда?! — вопрошал кадабра Абраксаса, который теперь, как и обещал, покинул его тело и стоял с ним рядом посреди спальни.

— Ты же всегда так хотел знать все, Юджин, — дивился бог реакции Хасарда.

— Я не думал, что все сложится так… и Твоми погубит Нико Старра! — негодовал Юджин. — Он уже «умирал» однажды, был «бессмертным героем революции»! Теперь он умрет по-настоящему!

— И как это касается тебя? Ты даже не был знаком с ним лично.

— Он — идол для меня! Как и для миллионов мне подобных во всем мире! Что молчишь? Если ты не согласен — я сам пойду…

— Это неразумно, — констатировал Абраксас, выслушав полную эмоций речь Юджина.

Кадабра развел руками:

— Прости, причины таких решений недоступны бессмертному разуму. Может, хоть раз в жизни я совершу достойный поступок, пусть и последний! Но это то, что возвышает нас над богами — мы можем умереть друг за друга, а вы нет!

Абраксас поднял глаза, словно что-то прикидывал в уме. Юджин не верил, что его слова могли тронуть бога. И решение, которое, в конечном счете, озвучил Абраксас, искренне удивило его:

— Хорошо. Я не позволю этому алаказаму умереть.

Бог снова задумчиво замолчал, а потом приблизился к кадабре и опустил руки ему на плечи.

— Юджин, ты был для меня не просто телом, — заговорил он. — Я хочу тебя как-то отблагодарить. Я искренне надеюсь, что ты проживешь счастливую жизнь. Ты забудешь о болезнях. Ты не будешь ощущать бремя стальной ноги, ибо частица бога останется в тебе навсегда.

— Даже не знаю, что на это сказать, — ответил кадабра.

«Ты украл у меня подвиг, — думал он, — и шанс зауважать себя. Хотя разве могут твои шансы спасти Нико Старра сравниться с моими?».

— Я одолжу твою птицу? — больше утвердительно, нежели вопросительно сказал Абраксас, указав на Сэма, сидевшего на подоконнике.

— А это не навредит ему? — испугался Юджин за своего питомца.

— У брейвери достаточно развитый мозг, к тому же я справлюсь быстро, — ответил бог и слился с телом птицы, не дожидаясь ответа Хасарда.

Юджин силой мысли распахнул окно. Брейвери взмахнул крыльями и ринулся с подоконника вниз. Он заскользил по воздуху прочь. Кадабра проводил его взглядом и отошел от окна. Вот и все. Тело и жизнь Юджина Хасарда снова принадлежали одному ему. Но какая судьба ждала его и других ньюйоркцев, если в этом многострадальном городе сойдутся в битве Великий Абраксас и Страж могил Генгар? Юджин лег в постель с неприятным ощущением, будто во тьме хищный призрак, затаившись, следил за ним, сверлил налитыми кровью глазами его спину и ждал, когда он заснет, чтобы во сне вытянуть из его тела жизнь… Но какой бы настырной ни была тревога, усталость оказалась сильнее. Едва опустив голову на подушку, кадабра провалился в глубокий сон, лишенный сновидений.

Внезапно острейшая боль пронзила его сердце — и Юджин вскочил. Его лицо, на котором проступили жилы, покрылось холодным потом, ему было трудно и больно дышать. Сердце будто медленно разрывалось, во рту ощущался железный вкус крови. «Как?! Неужели все? Почему?! Нет! Проклятый бог, ты же пообещал…». Но ответа не было — была только боль.

Когда стало немного легче, Юджин с неимоверным усилием открыл глаза. У изголовья его кровати стоял Генгар. Огромный, черный, как копоть, со злорадно сияющими красными глазами. В лапе он держал длинную и острую стальную спицу. Генгар проткнул ею свое тело, как куклу вуду, в области сердца — и кадабра снова согнулся и взвыл от нестерпимой боли за грудиной, а после захаркал кровью.

— Что же ты бегал от меня, Юджин Эрл Хасард? — ехидно спросил призрак на древнем языке.

— Это Абраксас заставил меня бежать в Гвиану! — сквозь зубы простонал кадабра.

— О нет, речь только о тебе. Ты бегаешь от меня всю свою жизнь.

Юджин начал понимать, о чем говорил Генгар. С рождения он постоянно оказывался на грани гибели, чаще всего из-за слабого здоровья. И всегда находил силы выбираться, потому так надеялся, что сумеет прожить долгую жизнь, многое успеть и самостоятельно решить, когда умирать, как поступают многие старые алаказамы. Но теперь его сердце трепетало и стонало от боли и отчаяния — жизнь его подошла к концу, а он ничего толком в ней не сделал из того, о чем мечтал!

— Чего вы все так боитесь? — приблизившись к Юджину и заглядывая ему в глаза, изрек Генгар. — Ну разве я так страшен? А во сне — так это даже не больно. Нужно просто крепко, КРЕПКО заснуть…

Его когтистая лапа коснулась лба кадабры и силой опустила его голову на подушку.

— Если уж ты настиг меня, — с горечью в голосе прошептал Юджин, — умоляю: сделай это быстро.

— Нет, нет, нет! — желчно осклабился призрак, Смерть Приносящий. — Я могу вовсе не отбирать твою жизнь сейчас. Могу даже позволить тебе дожить до ста, а то и ста тридцати лет и самому выбрать день своей смерти, как это повелось у вас. Ты просто должен мне сказать, где сейчас Абраксас!

Юджина охватила оторопь. С одной стороны, Абраксас вернулся в город и больше не старался скрываться, так что Генгар найдет его в любом случае — раньше или позже. С другой стороны, если призрак нападет на него прямо сейчас, спасение Нико Старра окажется под угрозой. Рассчитывать на понимание и рассказать Генгару о плане Максимилиана Твоми? Чистейшее безумие…

Кровожадному духу не понравилось, что Юджин делает выбор слишком долго. Генгар медленно поднес стальную спицу к своей морде и начал вонзать ее себе между глаз. Кадабра успел многое перенести за свою жизнь, но такой боли не чувствовал никогда. Он потерял всякое самообладание и, вцепившись когтями себе же в голову, уже не стонал от боли, а просто орал. Весь Шафран-Сити мог пробудиться от его исступленного крика.

— О чем же ты думаешь, Юджин Эрл Хасард? Ты ведь хочешь жить! Ты так упорно уходил от меня, что я мог это почувствовать — силу твоей любви к жизни!

— Центр «Р-инкарнации»! — едва сдерживая подступающие от боли слезы, прокричал Юджин.

— Хороший мальчик. Сразу бы так.

Генгар отошел от кровати. Хасард его более не интересовал. Внезапно в голове Юджина возникла безумная мысль.

— Постой, — вставая, окликнул он Духа Смерти. — Мы можем поговорить? Нет, я не пытаюсь тянуть время, я просто думал об этой ситуации…

Генгар остановился, развернулся и тяжело упал в кожаное кресло, отчего оно жалобно проскрипело.

— Я слушаю, — усевшись «американской четверкой», деловито произнес он.

Кадабра сел в кресло напротив, устало опустив голову и плечи, и заговорил:

— Видишь ли, нас волнует одна и та же проблема — справедливость: тебя на каком-то там божественном уровне, который я не могу понять, меня в обществе смертных, которое ты, должно быть, презираешь… И все же все это вместе — одна вселенная, и нам будет легче, если мы будем дополнять друг друга. Так что я предлагаю сотрудничество, ни больше, ни меньше. Моральный контракт… В общем, я готов дать тебе свое тело для того, чтобы ты мог действовать. Я, как ты знаешь, прекрасно переношу эманацию…

— И что же ты хочешь взамен? — со скепсисом спросил призрак.

— Наверное, я спятил… — горестно усмехнулся кадабра, — пытаюсь договориться со Смертью! Но все же… я хочу, чтобы ты принял во внимание то, что известно мне. Просто выслушай меня. Я знаю, что Абраксас не собирается повторять своего проступка…

Генгар расхохотался.

— Считаешь, что смертный может поручиться за бога?

— Я готов на максимум, который доступен мне — умереть за это, — решительно ответил Юджин.

— Ненавижу, когда вы, смертные, начинаете так драматизировать! Однако шанс умереть у тебя будет, если ты действительно этого хочешь, Юджин Эрл Хасард. Одно дело отдать свое тело богу, который создал таких, как ты, по своему подобию, но совсем другое — Духу Смерти. Возможно, эту эманацию ты не переживешь, или переживешь с ужасными последствиями. Взамен я обещаю тебе, что выслушаю аргументы Абраксаса… но никаких гарантий более!

Кто бы мог подумать, что Генгар вернет Юджину то, что украл Абраксас! С другой стороны, какая цена может быть уплачена за подвиг и шанс уважать себя? И все же такой моральный контракт выглядел лучше, чем ничего. Хасард уставился в пол и горестно проговорил:

Вот стали в колокол звонить,

И вот уж жезл судейский сломан!

Мне крутят руки на спине

И тащат силою на плаху!

Все содрогаются от страха

И ждут, со мною наравне,

Мне предназначенного взмаха

В последней, смертной тишине!

Под его тягостную речь Генгар встал с кресла, подплыл по воздуху к кадабре и слился с его телом. Эта эманация не имела ничего общего со слиянием с Абраксасом — по телу Юджина волной прошла нестерпимая боль, отчего он стиснул зубы и застонал. Однако вскоре все закончилось. Подчиненный воле Генгара, кадабра вышел на улицу, накинув на плечи джинсовку и старую кожаную куртку. Возле тротуара 2-го уровня стоял серый аэрокар спортивного типа. Лобовое стекло с левой стороны, водительское сиденье, руль и приборная панель были забрызганы кровью с кусочками костей, будто голову водителя расстреляли разрывными пулями, но никаких следов выстрелов при этом в машине не было. Хасард ни за что не сел бы в этот аэрокар, но его действиями руководил Генгар, и кадабра не мог даже что-либо сказать Духу Смерти. Юджин снял куртку и джинсовую рубашку. Он вытер джинсовкой стекло, приборную панель и руль, насколько это было возможно, а куртку накинул на сидение, пропитанное кровью. Оставшись в брюках и футболке белого цвета, он понял, что никак не сможет выйти чистым из творившейся истории. Еще хуже было внезапно вспомнить, что точно так же был одет Джефф Хейз в день своей смерти. А на бардачке аэрокара лежала мокрая, покрытая красно-коричневыми пятнами визитка «Ген. Супериор». Логотип этой компании стоял на больничном костюме Яна Уэста, а также на всем оборудовании и медикаментах в палате, в которой Юджин лежал зимой 2090-го. И тогда у него так жутко болела голова… точно так же, как сейчас.

— Почему ты не прекратишь мучить меня? — заводя машину, осведомился он.

— Я Дух Смерти, — безучастно ответил Генгар, — я умею только насылать боль, но не снимать ее.

Кадабра вздохнул. И в таком состоянии придется вести машину? Ну что ж, это не его проблема. Аэрокар рывком поднялся в воздух. Машина, дергаясь, понеслась между улицами 2-го и 3-го уровней, а за ней на город стал надвигаться непроглядный угольно-черный грозовой фронт. Мотор иногда «чихал», и за этим звуком тут же следовал раскат грома. Юджина насторожило такое совпадение. Он сбавил скорость и стал внимательно смотреть в боковое зеркало — несомненно, гроза двигалась параллельно с ним, и гром появлялся сразу после прерывистого звука, то и дело издаваемого мотором. «И вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним…» — подумал Хасард, посмотрев куда-то далеко вперед сквозь вымазанное кровью стекло. Все ассоциации теперь сходились в одну траурно-черную точку.

Лин Домино прибыла в Центр «Р-инкарнации» около семи утра. Она одарила охранников придирчивыми замечаниями и заставила их еще раз проверить исправность всех систем безопасности. Раздав указания «Три-плэксу», Домино поднялась на последний этаж 1-го уровня и, открыв кабинет заведующего онкологическим отделением своим личным универсальным ключом, изучила список пациентов. Тот, кто был нужен ей, лежал в первой палате. Домино покинула кабинет заведующего, сделала несколько шагов по белому коридору медицинского блока и вошла в нужную палату.

— Тайсон? — обратилась она к крупному лысому мужчине, сидящему на койке. Часть его черепа была заменена перекрывающими друг друга металлическими пластинами. Тайсон МакБи играл на ноутбуке в какую-то «стрелялку», не обращая внимания на капельницу, установленную в локтевую вену.

— Вау, что за мадам! Чем обязан? — поставив игру на паузу и обернувшись к Лин, спросил МакБи.

— Ты ведь уже давно в курсе, что медики не смогут тебе помочь, — сказала Домино.

Тайсон нервно хихикнул.

— Ты хочешь сделать мне кое-что напоследок? — он со всей силы ударил ладонью по кровати и облизал губы.

— Да, предложить миссию, — игнорируя его скабрезную шутку, заявила Лин. — Что ты выберешь — медленно сдохнуть здесь или совершить последнее правое дело?

МакБи, проведший последние годы исключительно в больнице, не ожидал услышать подобного предложения.

— Чего? — насупившись, переспросил он.

Домино сложила руки на груди и взглянула на него исподлобья:

— Босворт пропал без вести, Фелиндо мертв. Ты последний Координатор «Три-плэкса»!

Услышав это, Тайсон сам выдернул капельницу из локтевой вены и вытащил назально установленный зонд из желудка. Посмеиваясь, Координатор встал и демонстративно снял больничную рубашку. Голый МакБи поставил руки с торчащими из вен катетерами на пояс и кинул взгляд на пустую постель:

— Не передумаешь насчет кое-чего?

Домино с бесстрастным лицом смотрела сквозь него. Бледный, как червь, лысый, отвратительный. Кровь, смешанная с прозрачной слизью, блестела у него под носом. Животное. Еще одно тупое животное из зверинца «Три-плэкс».

— Президент Лучано сегодня встретится с лидером бунтарей, — сообщила Лин. — В Шафран-Айленде не должно быть шума, понял?

Тайсон МакБи, до которого, наконец-то, дошло, что дело серьезное, принялся натягивать старые спортивные штаны и футболку.

— Не будет, — буркнул он. — Считайте, мадам, им там уже капец.

Координатор накинул на плечи потертую кожаную куртку и надел на босые ноги кроссовки. Лин Домино проводила его взглядом, про себя отмечая, насколько жалким был его вид.

Спускаясь на первый этаж, разговаривая с охраной, требуя сейчас же вызвать к центру всех агентов «Три-плэкса», кроме дежурной смены, Тайсон постоянно утирал рукавом куртки кровавые сопли — не думая о последствиях, он выдернул зонд слишком резко. Выйдя на лестницу перед входом в здание, МакБи высморкался на ступеньки. Холод заставлял дрожать все его тело — по-прежнему дебелое, но уже не такое сильное, каким оно было буквально пару лет назад.

Модест Рейнольд привез Ника Адельберта и Джона в «Психотоксин». Гипно и дроузи помогли Старейшине снова занять место на «шахматном» диване в служебном помещении бара. Джону было просто необходимо восстановить силы, пока Ник и Модест ожидали прибытия Эусина Фанталлена.

Детектив примчался в бар-ресторан, где была условлена встреча, прямиком из управления полиции.

— Я договорился обо всем, — объявил он, войдя в служебное помещение. — Как вы?

— Ясперс потерял полномочия, — сообщил Джон, — покушение на меня лишает его статуса Ареопагита и дипломатического иммунитета. Экстрасенсы обязаны выдать его Вам.

Эусин покачал головой:

— Ты же понимаешь: теперь ему нечего терять! Ясперс уже собирал совет без Старейшины на такой случай: он спешит сплотить приспешников вокруг себя, чтобы они отказались выдать его. Сейчас он наверняка снова собирает всех и произносит пламенную речь о том, что настало роковое время привести в исполнение его план!

— Нам нужно остановить его, да? — тревожно спросил Ник Адельберт. Похоже, геройства с него уже хватило. Но отступать было некуда.

— Да, — произнес Фанталлен. — Ведь, чтобы добиться своего, обезоружить Сабрину Андрес, Ясперсу нужно уничтожить Нико Старра, но своими руками, не сдав его Лучано. Возможно, он уже отправил кого-то перехватить Нико сразу после его обращения. Так что мы должны действовать. Мы с тобой поедем в Шафран-Айленд, Ник. На моей машине. Мне нужен кто-то, кто меня прикроет, хоть я и не собираюсь сражаться, но мало ли что. А Модест отвезет Джона в НЦИЭС. Это самый надежный вариант сейчас.

Дроузи кивнул в знак покорного согласия. Гипно молчал, хоть и не собирался ничего оспаривать. Его молчание вполне устроило Эусина — детектив понимал, что Нику нужно свыкнуться с мыслями о новом «подвиге». Фанталлен и Адельберт перенесли Джона в аэрокар Рейнольда, и тот помчался в Шафран-Сити. Когда черная машина скрылась из виду, Эусин и Ник сели в бордовый аэрокар детектива, и тот взял курс к «Арес Хилл Плазе».

Около заброшенного отеля, похоже, собрались все экстрасенсы района. Такой огромной толпы шафранного цвета детективу не приходилось видеть никогда. Перед толпой на ступеньках парадного входа гостиницы стоял одноглазый алаказам — наверняка это был Рудольф Ясперс. Начал ли он говорить? В каком настроении была толпа? Детектив Фанталлен не мог знать, и на разведку времени не оставалось. Похоже, в этот день все действия совершались по единому принципу — «пан либо пропал». Эусин направил аэрокар к «Арес Хилл Плазе» и остановил его на 2-м уровне. Там он вместе с Ником зашел в отель, и они тихо спустились на первый этаж. Стоя за парадной дверью, они прислушались к словам Ясперса, говорившего с толпой по другую сторону.

— Я уже говорил: мы уступили свои земли людям однажды, — громко и напыщенно вещал Рудольф. — Больше этого не повторится…

Скорее всего, это было только начало «вдохновляющей» речи. Фанталлен принял решение идти в наступление.

— Простите, что Вы предлагаете? — распахнув двери гостиницы, обратился он к Ясперсу.

Лицо алакзама перекосило от ярости.

— Проклятье! — прошептал он сквозь зубы.

— Вы предлагаете восстание? — продолжил пытать его детектив. — Сейчас? Когда у вас ничего нет? Вы смертей хотите?

— Кто. Вы. Такой?! — сверля Эусина единственным глазом, отчеканил Рудольф.

— Меня все здесь знают, — уверенно бросил Фанталлен и, сделав шаг вперед, обратился к толпе: — Каждый, кому я помог избежать тюрьмы или смерти, может поднять руку.

Ясперс, негодуя, скрипел зубами. Алаказам и сам хорошо знал детектива. Именно его известность в Шафран-Айленде и лояльность к экстрасенсам не позволяли Рудольфу убить человека одним психокинетическим ударом.

— Почему вы слушаете его? — указывая на Ясперса, спросил Эусин толпу. — Он ведь убивал себе подобных. Не один раз. Вы помните Хейза? Кто-нибудь из вас задавался вопросом, как его могла сбить машина? Вдумайтесь: экстрасенса, наделенного даром предвидения и телепортации, сбила машина! Абсурд! Логично предположить, что кто-то «задавил» его способности — какой-то более сильный экстрасенс, — Фанталлен развернулся к Рудольфу: — Ты сидел в той машине, Ясперс! И ты был готов снова попытаться устранить Хейза, если бы тебя не опередили — он слишком приблизился к «Р-инкарнации», пытаясь обнаружить их источник. Разумеется, ты вовсе не хотел преподнести подарок клану Лучано, ты планировал катастрофу для людей: столкнуть военных, готовых присоединиться к мятежу экстрасенсов, с «Три-Плэксом». Но ты перестраховщик! И чтобы не только избавиться от людей, но и сохранить свои полномочия, ты пошел на опережение. Ты предъявил угрозу каждому из Ареопагитов — то, что каждый из них всячески стремился скрыть от других, зная, что они готовы сожрать друг друга. И добился того, что они единогласно предложили Старейшине выдать правительству «лидера бунтарей», назвав им Нико Старра! Идея, исходящая от всех — и ни от кого! Что скажешь, Ясперс? Ты сорвал восстание, потому что не верил в его успех, не мог довериться людям? Или ты боялся, что если эти люди обретут заслуги в глазах экстрасенсов, ты потеряешь сторонников? Скольких еще несогласных, настроенных против твоей идеи позорной, человеконенавистнической войны, ты отправил к Эонам — Небесным Духам? Ты ведь даже убил своего прихвостня Аль-Джохара!

— У тебя нет ни одного доказательства! — сквозь зубы процедил алаказам.

— Нет, и ты сделал все, чтобы их не было, и чтобы никто из Ареопага тебя не выдал. Но теперь я дал каждому экстрасенсу здесь больше, чем необходимо, поводов влезть в твою голову. Все вместе они уж точно сломят твой ментальный барьер. С последствиями для мозга.

У Ясперса отвисла челюсть. Однако ему было не суждено долго испытывать удивление и злость. Его сопротивление ментальным воздействиям было сметено, как хижина на берегу океана мощным цунами. Одновременное телепатическое вмешательство сотен экстрасенсов было равносильно психической атаке, вызывающей разрывы сосудов мозга. Рудольф упал перед толпой навзничь, его единственный глаз стал красным от залившей его крови. Его мечты о власти кончились здесь, когда он был быстро растерзан простыми экстрасенсами.

— Он видел обращение Нико Старра? — напомнил Эусин Нику Адельберту. — Он уже послал кого-то?

— Леслава, — тихо ответил гипно, сосредоточенный на проникновении в мозг умирающего Яперса, — только его, это точно. Я свяжусь с ним, — прервав телепатию, добавил он и, обшарив карманы алаказама, забрал его телефон. — Все в порядке, я его отзову.

— Сегодня все решится! — снова громко обратился Фанталлен к толпе. — Власть сменится, Сабрина Андерс добьется своей цели благодаря Нико Старру, который чудом выжил тридцать лет назад! Но когда он встретится с Лучано, здесь начнется заваруха хуже, чем та, что была во время казни Старра!

По шафранной толпе прокатился тревожный шепот. Многие помнили, как любого экстрасенса, появившегося на улице в тот день, по умолчанию считали несогласным с приговором. Агенты «Три-плэкса» хватали нарушителей и увозили в неизвестном направлении, хотя теперь оно уже стало известным — их доставляли в лаборатории «Р-инкарнации».

— Я уверен — «Три-плэкс» уже направлен сюда, — продолжал Эусин. — Я послан лично Сабриной Андерс. Я поднял полицию города, включая штурмовой отряд. Они помогут вам вооружиться и будут сражаться вместе с вами. Сегодня мы должны положить конец беспределу «Три-плэкса!»

— Почему мы должны ему верить? — выкрикнул кто-то из гущи толпы.

Услышав это, Ник Адельберт вышел вперед.

— Полиция всегда была против «Три-плэкса», — сказал гипно.

— Да, но какое отношение они имеют к Вам? — спросил один из экстрасенсов — кадабра средних лет с практически подчистую отрезанным правым ухом и шрамом на темени — у Фанталлена. — Какое имеете лично Вы?

— «Дух Нико Старра», — произнес Эусин. — Не Хасарда, не Ясперса, не Вайнайатта. Нико Старра. А я вырастил и воспитал Нико. Я заботился о нем с младенчества. Я фактически приемный отец вашего единственного идейного лидера!

— Кто будет руководить операцией? Один из вас? — задал вопрос высоколобый светлоглазый алаказам, стоящий в первых рядах.

— Один из нас, и один из вас тоже. Шон Андерс! Не важно, что было — его люди снова готовы быть с вами!

Такой ответ полностью удовлетворил толпу, и Фанталлен услышал нарастающие аплодисменты. Эусин улыбнулся. Он выполнил свою задачу на этом этапе блестяще.

Полиция задавала Фанталлену те же вопросы: почему они должны слушать его и верить ему. И он так же уверенно держал ответ. «Я был на этой войне, — имел в виду детектив противостояние «Три-плэксу», — я терял друзей. Я прекрасно знаю, на чьей вы стороне — так пришло время действительно открыто заявить об этом. Вы готовы поддержать Сабрину Андерс — чем? Голосами на выборах? Выборов не будет — это уже решено без нас. Ей нужна иная ваша помощь». «Похоже, нам дают шанс почувствовать, что мы творим историю, — ответил на его речь один из офицеров. — Кого мы можем защищать, если нас никто не защищает? Отстоим себя — мы или никто. Кто руководит операцией. Экстрасенс?». «Можно сказать так», — не стал раскрывать всех карт детектив, но и этого было достаточно. «Они же предвидят будущее, да? Так у нас еще больше шансов». И в управлении полиции Эусин тоже слышал аплодисменты.

И пока Фанталлен вспоминал это, машины полиции уже прибывали в Шафран-Айленд, а экстрасенсы проверяли экипировку и наносили краской на лица синие узоры, готовые уподобиться своему богу и решить свою судьбу.

Ливень с градом забарабанил по крыше и стеклам светлого аэрокара, за рулем которого был Крикс Никополидис. Навязчивая дробь дождя усилила терзавшее Нико желание повернуть назад. «А если этот план прикажет долго жить? — думал алаказам. — Стоило ли возвращаться к жизни после тридцати лет анабиоза для того, чтобы получить новый смертный приговор? Ради чего? Ради Братства Прорицателей, из которого ты никого не знаешь? — обращался он сам к себе. — Или ради Джилл? Дурак, Крикс, забудь эту женщину, как она забудет тебя! Ей стоит пожелать — и ей будут принадлежать лучшие яйца в городе! А если даже ты ей запомнился… у нее есть номер Ника Адельберта! Эх…

Знаешь, как было прежде?

Может быть, нам нужно было быть ближе?

Если не знаешь, куда ты попал – прикоснись к себе во мраке. Убедись, что ты не пропал.

Когда мы встретились, мне было немного страшно.

Но те, кто тусуется под старым грязным ножом, целятся из ружей себе в спину…

Стоп!

Я хочу домой,

Эту униформу снять и шоу покинуть.

Но я жду в этой клетке

Ведь я хочу узнать:

Неужели я был виноват?

Джилл… Она ничего не понимает в моих мыслях. Для нее это хаос. Стоп!

СТОП!

Тогда как мьюту сумел разобраться в них? И он не просто понял мои мысли — он не заметил в этом «хаосе» ничего необычного! Вывод лишь один.

В его голове происходит ТО ЖЕ САМОЕ!

Абраксас Всемогущий, что же это значит?!»

У Нико больше не было времени на раздумья. Он уже стоял на лестнице Центра «Р-инкарнации». Во внутреннем кармане пиджака, у самого сердца — берет Джильды Бишоп. В папке с документами — три экспертизы. В его собственном черепе — все необходимое оборудование. Начать взлом системы безопасности заранее нельзя — неполадки в системе могут быть замечены, и тогда Криксу не позволят встретиться с объектом. Нет, начать взлом нужно именно в кабинете Джованни Лучано. Предсказать точное время взлома невозможно, поэтому придется очень внимательно следить за прогрессом и приготовиться осуществить мысленное воздействие на объект, как только система отключится. Ошибки быть не может.

Настраиваясь на миссию, Крикс Нико восходил по лестнице все выше, все ближе к своей судьбе, к своей сакральной клятве. «Я выживу и изменю этот мир», — мысленно повторил он вновь, взглянув на небо, хоть там и не было сейчас ни единой звезды, не было даже солнца — была сплошная облачная чернота. Что ж, хорошая возможность сконцентрироваться на задаче — пусть миссия будет в центре сознания, а вокруг не будет ничего, будет чернота. Только так он, обладатель феноменальной памяти, мог настроиться на сверхточную работу. И само небо, кажется, помогало ему.

Алаказам освободился от части тревог. Ступая на площадку перед входом в здание вражеской корпорации, Нико смиренно поднял руки. Он был спокоен и даже чуть заметно улыбался, когда агенты «Три-плэкса» обыскивали его. Он шагал вперед вольной походкой, когда охрана сопровождала его в кабинет Лучано.

Конвой оставил Крикса только у самых дверей кабинета, чтобы камеры, уже установленные в помещении, сняли все так, словно Крикс пришел свободно. Но он и вправду был внутренне свободен, как никогда. Алаказам с вызовом смотрел в глаза Джованни — бешеные глаза, так плохо сочетающиеся с фальшивой улыбкой.

— Неожиданная встреча. Весьма решительный поступок, — подобрал, наконец, слова Лучано, чтобы начать разговор.

Джованни не мог знать, к чему готовиться, и при этом всячески должен был изображать уважительное отношение. Он пребывал в уязвимой позиции, Крикс знал это.

— Думаю, подробности моего выживания мы опустим, — предложил он.

Алаказам сделал ход навстречу, чтобы заставить Лучано поверить в его намерение договориться полюбовно, без шантажа и разоблачений. Переговоры начались, взлом — тоже. Ни на что больше отвлекаться было нельзя. «Черное небо, — фоном проносились в сознании алаказама отвлеченные мысли, — черное небо. Тяжелое небо. Нечистое небо. Темнота, густая облачность, концентрация. Концентрация…».

— Тогда озвучьте, пожалуйста, Вашу цель, — попросил президент.

Крикс быстро взвесил в уме слова, выбрав те, которые были наиболее уместны, и заговорил:

— Я полагаю, мистер Лучано, что для Вас будет выгодным ходом перед выборами заключить мирный договор с экстрасенсами, а именно с официальными представителями их интересов из Братства Прорицателей.

— У нас и так мир, разве Вы не знаете? — поспешил отпарировать Джованни.

Слова… Каждое слово имеет колоссальное значение. Нужно выстраивать речь так, чтобы никто не смог обвинить в чем-либо никого из экстрасенсов.

— Увы, я знаю больше Вашего, — аккуратно продолжил Крикс. — Этот мир на грани краха. Многие экстрасенсы недовольны тем неравенством в правах, которое остается между нами и вами. Поймите правильно, это не моя личная претензия. Я лишь прошу Вас объяснить Вашу позицию в этом вопросе.

Лучано задумался. Он точно так же взвешивал фразы, чтобы не потерять авторитет у людей и не дать экстрасенсам оправданного повода для восстания. Крикс следил за прогрессом. Пока что алаказаму все удавалось, но нужно было еще время.

— Дело в том, — сдержанно отвечал Лучано, — что наши расы не равны изначально. Природа дала вам превосходство, и если вам предоставить еще большие возможности, вы отберете у нас рабочие места, должности и достижения. Наши законы направлены на то, чтобы уравнять нас.

Может, и не лучший ответ, но хорошо завуалированный. Но Крикс сразу заметил, за что можно было зацепиться:

— Звучит так, словно Вы боитесь экстрасенсов, а мне казалось, что у Вас есть определенное… восхищение ими.

Теперь Джованни растерялся. Он не мог даже спросить у Нико, с чего тот взял это — подобный вопрос уже будет выражением несогласия. Оспорить его утверждение — практически бросить вызов экстрасенсам, признать его правдой — признать собственное поражение. Крикс точно выиграл хороший отрезок времени. Если прогресс будет идти в том же темпе, отключение системы почти наверняка совпадет с предоставлением экспертиз. Главное не торопиться и взвесить все. «Черное небо. Не голубое небо.

Прощай, голубое небо!

Прощай, голубое небо!

Прощай…

Прощай…».

Тем временем Лучано решил, что ответить:

— Многие люди в той или иной мере испытывают восторг от того, что умеют экстрасенсы. Я как человек, возглавляющий научную организацию, не могу быть исключением. Но я должен в первую очередь думать о людях.

Говорить общими фразами, как бы не о себе. Неплохой ход. Но если Крикс сделает шах, то общими фразами президент уже не отделается. А время как раз позволяло сделать шах.

— Тогда что же Вас подтолкнуло к тому, чтобы Вашим единственным наследником стал экстрасенс? — пошел в наступление алаказам.

— Я не знаю, о ком Вы говорите, — выдавив из себя смешок, притворно удивился Джованни.

Самое время, прямо сейчас, когда счет пошел на секунды… «Прощай, голубое небо. Там, в небе… аэроплан?

Ты, ты, ты, ТЫ видел испуганные лица?

Ты, ты, ты, ТЫ слышал, как падают бомбы?

Ты, ты, ты, ТЫ когда-нибудь интересовался,

Почему нам надо бежать в убежище,

Когда под ясным голубым небом

Раскрылся новый дивный мир?».

— Я говорил о мьюту, — произнес Нико. — Так его называли в СМИ. Хотя, учитывая, что он Вам как сын, у него наверняка было имя, — Крикс хотел бы и дальше ерничать перед лицом заклятого врага, но вовремя остановил себя. — Так вот, мьюту ведь не такой монстр, каким его выставили. Он готовился стать Вашим партнером и, вероятно, наследником Вашей корпорации.

— Мне кажется, Вы говорите не очень связные вещи, — не стал отходить от выбранной роли Джованни. Но это было уже бесполезно.

— Не делайте вид, что не понимаете меня, мистер Лучано. Вы ведь не станете отрицать, что мьюту был в Нью-Йорке три дня назад. Я имел возможность встретиться с ним, о чем Вам, я полагаю, тоже известно, и он рассказал мне о том, что Вы находитесь в «родстве» и даже позволил предоставить доказательства. На свой страх и риск этот легендарный экстрасенс пожертвовал несколькими каплями своей крови для исследования. Его результаты недвусмысленны. Мьюту — носитель Ваших генов. У меня на руках — три независимые экспертизы, выполненные по всем правилам, которые подтверждают это. Одна из них сделана сотрудником Вашей организации.

Лучано изменился в лице и ничего не ответил. Этот момент и нужен был Криксу для того, чтобы поставить точку:

— Зачем же Вы обошлись так со своим биологическим сыном? Зачем вынудили его сделать то, что он сделал в 2082-м? Неужели Вы решили «кинуть» его?

И когда Нико передал Джованни три экспертизы, персиан Дуче, который до этого тихо лежал калачиком на столе, попытался зацепить когтями руку алаказама. Верный знак отключения «темного излучателя», не нужно даже проверять на энергетическом уровне. Время рассчитано с безупречной точностью.

— Так что Вы скажете? — спросил Крикс еще раз и дал мощный мысленный посыл Джованни, чтобы его ответ был таким, как нужно.

— Да, это верно, мьюту — мой сын и даже больше, — заговорил «по тексту» Лучано. — Он представляет будущее моих самых сокровенных надежд, но… это не значит, что я отрекусь от власти в его пользу и буду безоговорочно поддерживать его кандидатуру.

Никополидис не успел даже удивиться тому, как Джованни смог сопротивляться телепатическому воздействию. Президент ударил ладонью по столу — и в ту же секунду все камеры в помещении были выключены. А в следующий миг когтистая рука схватила Крикса за плечо. Алаказам обернулся и вскрикнул — рядом возвышался Эбок Охотник! Лапы все-таки успели отрасти.

— Жаль, но сегодня революции не получилось, — издевательски протянул Джованни и почесал за ухом полосатого персиана: — Молодец, Дуче!

Эрбок ввел в тело Никополидиса яд. Мир в глазах алаказама погрузился во тьму, когда он все еще думал о черном небе, а фоном в мыслях продолжала звучать песня группы «Pink Floyd».

Люди и экстрасенсы, собравшиеся в НЦИЭС, непрерывно следили за прямой трансляцией встречи Нико Старра с Джованни Лучано, стиснув зубы и сжав кулаки. Мысленно они молились за успех алаказама-гения, исключением были лишь Эдмунд Себастиан и Максимилиан Твоми, и не только потому, что они не являлись абраксианами.

Себастиан чувствовал себя чужаком здесь. Он и был чужаком — официальный представитель «Р-инкарнации», пусть и предавший своего босса. За один день Эдмунд умудрился ввязаться в такую политическую игру, о которой побоялся бы даже услышать в новостях. Накал страстей был для него невыносимым. Он, хоть и имевший солидную научную степень, привык считать себя маленьким человеком, который не решает ничего. Его допустили в значимое дело, откуда у него не было возврата… Но изменилось ли что-то? По факту, здесь его тоже не услышали. Хотя, может, угроза, которую Эдмунд видел в Дуче, была не такой уж значительной? Мьюту не был способен признать свою слабость, какой стал бы промах или неточность в разработанном им плане. Это предполагал Себастиан и этого больше всего боялся.

Мьюту казался совершенно спокойным, когда, сложив на груди руки, наблюдал словесную баталию Крикса и Джованни.

— Он отлично справляется, — отмечал Твоми так твердо и гордо, словно в том была его личная заслуга.

Он не вздрогнул и не изменился в лице даже тогда, когда Лучано заговорил «не по сценарию», а сразу затем трансляция прервалась. Зрители не могли знать, что именно случилось с алаказамом, но такой поворот явно не сулил их герою, на которого они возложили столько надежд, ничего хорошего. Один Себастиан догадывался, почему все пошло не так.

— Кот-телепат предупредил его! — схватившись за голову, простонал Эдмунд. — Я же говорил Вам…

Он проклинал себя. Винил себя в том, что не настоял на каких-то коррективах плана, пусть он и не имел представления, каких именно. Если бы только Себастиан знал, что, по мнению мьюту, все шло именно по плану.

— Я должен идти туда, — констатировал Твоми. — План Б.

Но он, разумеется, не ушел, а просто телепортировался прочь. Ничего не обсуждая, мьюту шел по единолично намеченному пути. Эдмунд знал его силы и мог быть уверенным в том, что план Б уж точно не провалится, но это знание не спасало его от чувства вины. Мог ли он хоть раз что-то решить, хоть раз настоять на своем, хоть раз сделать что-то стоящее самостоятельно?

— Я тоже поеду в центр! — решил Себастиан. — Там ведь все еще остается мое творение. Может, теперь я использую его для того, чтобы исправить ситуацию.

И, не ожидая, когда его идея будет одобрена, он выбежал из помещения, уже сжимая в руке ключ служебного аэрокара, предоставленного НЦИЭС.

Тайсон МакБи вел колонну машин «Три-плэкса» в Шафран-Айленд, барабаня пальцами по рулю. Улыбка его желтых зубов излучала животную жажду насилия и очень походила на оскал одержимого Аттилы Босворта. Внезапно это выражение исчезло, синюшные потрескавшиеся губы МакБи плотно сомкнулись, брови подскочили вверх, покрасневшие глаза расширились. Полиция! В таком количестве, в каком ее отродясь не было в сраном Шафран-Айленде! Тайсон захрипел от негодования и болезненной сухости во рту. Жалкие фараоны, которых он, как и все в «Три-плэкс», презирал и ненавидел! Как они могли подняться против него?! С чего вдруг осмелели?! Они на это не способны! Это не реально!

Как по неслышимой команде, копы открыли по колонне огонь. К ним присоединились люди в военной форме и вооруженные до зубов экстрасенсы с раскрашенными синей краской лицами. Агенты «Три-плэкса» под огнем пытались занять позиции и отстреливаться, МакБи драл горло, раздавая команды, которые были невыполнимы в сложившихся условиях. Руководить такими же животными, как он сам, да еще и загнанными, у Координатора не получалось. Захваченные врасплох и не имеющие должной подготовки, агенты «Три-плэкса» стремительно проигрывали. Мятежники, штурмовая группа и офицеры полиции действовали слаженно, хотя ни одного приказа не прозвучало. Что удивительного — это был Шафран-Айленд, где приказы отдаются без слов. Копы мстили за своих товарищей и мирное население, за всех пострадавших и погибших от рук амнистированных ублюдков. Они, конечно, гибли во имя долгожданного торжества справедливости, но их потери не шли ни в какое сравнение с потерями «Три-плэкса».

Тайсон бросился бежать, схватившись за голову. Он, еще недавно спокойно воспринимавший перспективу медленно умереть в больнице, панически боялся смерти здесь, в настоящем сражении за Шафран-Айленд. И он, мучимый онемением в конечностях и спазмом в кишечнике, дал деру, сам не зная, куда, лишь бы подальше от линии столкновения. Его остановил удар. Удар металлического кулака, раздробивший скульную кость. С трудом сохранив равновесие и удержавшись на ногах, МакБи выхватил пистолет. Он выстрелил несколько раз наугад — после удара перед глазами стояла беспросветная чернота. Единственный выстрел в ответ моментально лишил Тайсона жизни. Обезглавленный «Три-плэкс» был полностью уничтожен спустя несколько минут после гибели последнего Координатора.