Сколько времени уже прошло? Час? Два? Может, я уже тут целый месяц или даже год жду отмененный рейс на заброшенной станции. Нет, она приедет. Вот горит фонарь и закрывается на ночь киоск. И больше никого, кроме меня, в этом месте нет. Я все жду поезд, а он задерживается и уже кажется, что он задержится на целую вечность, но мне уже все равно, мне не важно, я ведь пообещал, что буду ждать. И буду ждать.

И вроде злодей побежден, и ты уже свободен, и ни один долг за тобой не крадется, и на спине никто не сидит, а все равно как то тяжело. Переживания, которые давно уже должны были быть забыты, снова и снова всплывают в памяти, как если бы я прямо сейчас стоял на борту «Roukae» и отдавал приказ об открытии огня, взмахивая своей настоящей рукой. Я невольно повторил жест протезом, который блеснул при свете фонаря и мгновенно потух. Никто не ответил, кроме отправляющегося поезда на соседней платформе.

Телефон зазвенел. Пришло сообщение. Это от Ваттсона. Лидер снова хвалит Кьюзу за ее успехи во время тренировки, говорит, что та сильно скучает, а так же что рейс задержится на пару часов и своего покемона я увижу только утром. Я убрал телефон обратно в карман, Где так же лежал пустой покеболл. И стал ждать. Я ведь всегда жду, у меня есть время. Может, поэтому я никогда не ношу на руке часы. Просто они мне не нужны, ведь время я сам по себе чувствую. Не точно, конечно, но я за точностью не слежу.

Торпеда летела на вражеский корабль так медленно, что если бы на мне не лежало обязанности быть твердым и отдавать точные приказы, то я бы уже велел перенаправить ее. Я должен был быть уверенным, но прямо сейчас я даже не мог опустить руку, указывавшую на изображение вражеского корабля, мелькавшего на полуразбитом экране. Кто то из экипажа, находившегося на мостике смотрел на меня, будто слышал каждую мою мысль. И вот сейчас будет взрыв, которого мы не должны были услышать или даже увидеть.

Внезапный стук колес заставил меня от неожиданности убрать руку. Нет, этот поезд здесь не останавливается. Кто то взглянул на меня из окошка, и мне показалось знакомое лицо. Но нет, это лицо сейчас не здесь, а в тысячах световых лет от сюда, но мне было бы невероятно приятно встретить его снова. Нет не здесь. Пусть там же, где догорает эта звезда. И тут меня, словно током прошибло, что эта звезда уже давно не горит, что она отдала свой свет мне, чтобы я смог остаться здесь и не потухнуть.

Мордочка блицил уткнулась мне в ногу, когда торпеда достигла цели. Сотни. Сотни! Сотни людей и их маленьких друзей погибли из-за сообщения Линии и взмаха моей руки, которой у меня не стало в тот же день. Внезапно что то ударило в грудь, как будто в меня врезалась волна и погрузила меня под воду, а я при этом оставался стоять против течения, смотря на разбитый экран сквозь это ужасное видение. Но не долго. Я повернулся в сторону выхода с мостика, повинуясь направлению потока. Кто-то назвал это страхом, но мне нечего было бояться.

Мне нечего было бояться на платформе железнодорожной станции. Со мной мой экипаж. Не здесь, конечно, здесь пусто. Но зато мы прямо сейчас возвращались на главную станцию Линии героями. Вернее, кто не был на мостике в тот день – тот возвращался героем. А мы вернулись убийцами и нас за это наградили. Я сжал аккуратно вышитый значок, который так и оставался на мне все эти долгие годы. Он не потерял свой цвет, как и свое значение для меня. Напоминание о жутком потоке, уводящем меня с мостика. Он мне нужен, потому что, как мне кажется, если я забуду о торпеде, то я больше не буду собой, я стану другим человеком.

И вот приехал тот поезд, который я ждал. Он остановился и еще долго я не мог услышать этот тихий стук копыт, но я все же ее встретил. Кьюза прижалась ко мне со всей своей нежнотью, а я улыбнулся изо всех моих куда то быстро уплывающих сил. Я остановил проходившего мимо пассажира рукой и попросил его вызвать скорую. Он с ужасом глядел на меня и судорожно набирал короткий номер на телефона, что ему никак не удавалось, из-за чего он повторял скорее себе, чем мне «Сейчас, сейчас, все будет хорошо, держитесь…». И я держался.

Но все же, после этого я могу лишь вспомнить белый потолок и тряску в машине. Я не герой. Герои так долго не живут.