«...я отправился на свою следующую пару».

Запись закончилась. Кью, во время прослушивания равномерно покачивающийся в кресле, зевнул, поднялся и стал прохаживаться туда-сюда, разминая конечности.

– Какое же всё-таки неудобное это ваше человеческое тело, – вздохнул он. – И хрупкое. Чуть что заденешь рукой или ногой или просто отсидишь, то начинает болеть.

– А какую форму ты предпочитаешь?

Кью резко развернулся ко мне и заявил:

– Естественно, форму Кью. Продемонстрировать я её тебе не могу, сам понимаешь, ваши ограниченные человеческие функции зрения, обоняния и осязания не могут воспринять меня в вашей привычной среде обитания. Так что там было дальше?

– Мда, – я покосился на свой ПМ-4 на руке, – хоть и грубо, но довольно точно. Хотя было бы неплохо увидеть вашу форму Кью. Ладно, продолжаю рассказ.

Итак, с тех пор, как я случайно подслушал разговор преподавателей, прошло полтора года. Искусствоведение забылось, как страшный сон, с последним сданным зачётом, и на его место пришли новые скучнейшие предметы, которые, тем не менее, приходилось так же учить и сдавать. Да и технические занятия становились всё сложнее и непонятнее. Сергей Викторович, разговор которого с другими преподавателями я случайно подслушал в тот хмурый октябрьский день, с этого года вёл у нас часть технических дисциплин. Сегодня он раздал нам листочки с вопросами для зачёта. Мы, еле соображая после двух часов практических занятий, начали заполнять их. Дождь стучал по стёклам, электрический свет, неяркий в дневное время, сглаживал очертания предметов. Всё это так клонило в сон, что я записывал ответы на вопросы на автомате, борясь с тем, чтобы не заснуть...

– Такое впечатление, что в твоём измерении постоянно дождливо, – поморщился Кью. – Видимо, унылое скучное место.

– Ну... отчасти я с тобой согласен. Хотя и солнечных теплых дней на нашу долю перепадает достаточно. Продолжу, если ты не против.

...Последний вопрос привлёк моё внимание тем, что он был не совсем по теме зачёта. Сейчас я уже не могу припомнить его с точностью, но он выглядел примерно так: «Верите ли вы в то, что научно-технический прогресс уже в настоящее время позволит проецировать ваши мысли в реальность, создавая вокруг вас симуляцию вашего внутреннего мира?». Я сперва посчитал его бредовым, но затем вспомнил, как одно время в детстве сильно увлекался динозаврами и даже завёл себе такого воображаемого питомца. Вспоминать об этом было приятно, и я где-то минут пять пялился в листочек, прокручивая в голове все те воображаемые приключения, в которые мы с ним попадали. Голос преподавателя «Готово? Сдавайте ваши работы» вернул меня в реальность, я быстро черкнул ответ «Да» и отдал листочек ему, ходящему среди нас и собирающему выполненные задания. Он же, собрав все листочки, быстро пролистал их и, удовлетворённо хмыкнув, сказал:

– Все свободны, пара завершена. А вас, Орешкин и Свердлов, я попрошу задержаться.

Недоумевая, что ему понадобилось, мы вместе с названным сокурсником подошли к преподавательскому столу. Сергей Викторович убрал работы в стол и взглянул на нас:

– Итак, ребята, у меня к вам есть предложение. Хотите заработать дополнительные баллы успеваемости?

– А кто ж не хочет? – усмехнулись мы. Преподаватель повеселел:

– Вот и отлично! После занятий зайдите тогда ко мне, я объясню подробности.

На этом месте я остановил свой рассказ, задумчиво смотря сквозь лобовое стекло на проплывающие мимо звёздные чёрточки, и вспоминая тот день, так сильно повлиявший на мою жизнь. Кью нетерпеливо заёрзал в своём кресле:

– Ну, чего притих? Рассказывай дальше.

– Подожди минуту, в горле чего-то пересохло. Пойду, воды глотну.

– Незачем отвлекаться, – Кью щёлкнул пальцами, и у меня в руке появился стакан воды. – Я хоть и всемогущ, но теперь у меня нечасто выдаётся свободное время.

– Э-э-э, спасибо, – сделав глоток, я продолжил повествование.

После занятий я вернулся в аудиторию. Помимо меня тут уже было четыре человека. Двоих я знал – первый был Денис Свердлов с моего курса, которого вместе со мной попросил задержаться преподаватель, а со вторым мы как-то играли друг против друга в стрелялку на большой перемене в компьютерном классе. Звали его Виктор Степанов, он был с четвёртого курса, высокий, тёмноволосый, немного угрюмый. С остальными я познакомился уже тут. Один первокурсник, Андрей Романенко, невысокий весёлый парнишка, и одна третьекурсница, Анна Соколова, среднего роста, с волосами средней длины, кончики которых были окрашены в красный цвет. Немного поговорив друг с другом, мы выяснили, что все попали сюда, ответив «Да» на тот странный вопрос из анкеты.

Ну, а затем в аудиторию зашёл и преподаватель. Поприветствовав нас, он сразу перешёл к делу:

– Итак, ребята, думаю, вы уже слышали о недавнем открытии канадских учёных?

Мы недоумённо переглянулись между собой и отрицательно покачали головами. Сергей Викторович продолжил:

– В общем, Роберт Суше и Томас Андре полтора года назад проводили исследования коры головного мозга и обнаружили одно интересное его свойство – когда человек читает книгу или газету, смотрит кино, в районе его головы концентрируется некое особое поле...

– Биополе, что ли? – перебил его Степанов.

– Вроде того, – кивнул Сергей Викторович и продолжил. – Так как я ранее работал в этом направлении, в частности, в две тысячи первом защитил работу по влиянию гипноза на работу мозга...

– И можете нас загипнотизировать? – с недоверием спросил Свердлов.

– Естественно, Денис, ведь я изучал различные практики перед тем, как написать мою кандидатскую. Но не будем отвлекаться. Как вам известно, я профессор по кафедре в нашем институте. И обучаю вас работе с компьютерной техникой. В связи с этим у вас должен был возникнуть вопрос – каким образом я, защитивший работу, связанную с психологией человека, не стал дальше работать в этом направлении, а обратился к компьютерным системам?

Мы вновь недоумённо переглянулись. Профессор тем временем продолжил, не дожидаясь нашего ответа:

– А дело было вот в чём. После защиты кандидатской меня пригласили работать в один крупный научный проект. Всех деталей раскрывать не буду, так как он был засекречен, скажу лишь, что это было связано с контролем над разумом человека.

– Понятно, заговоры, спецслужбы, и тому подобное... – тихонько пробормотал сидящий рядом со мной Степанов и покрутил пальцем у виска, когда профессор повернулся к окну, под которым во дворе вдруг резко взвизгнула автомобильная сигнализация. Я внутренне с ним согласился, потому что всё это звучало... скажем так, не очень правдоподобно.

– А ведь и правда, как-то не очень он это обставил, – заметил Кью. – Уж я бы на его месте...

– Рррра-а-а-а-ай! – вдруг ни с того ни с сего взревел мой райчу на своём кресле, подскочив на полметра над ним и затем свалившись на пол. Кью от неожиданности дёрнулся в своём кресле-качалке, сбросив с себя плед. Я же, уже давно привыкший к таким случаям, схватил райчу в охапку и крепко прижал к себе, водя пальцами по его щекам, за которыми скрывались электрические мешочки и успокаивая его:

– Тише, Райн, тише... Всё в порядке, ты не на арене, ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда. Ты со мной, всё хорошо...

– Чего это с ним? – опасливо спросил Кью, отодвигаясь вместе с креслом подальше от меня и райчу.

– Психологическая травма, как я понял. Его предыдущий хозяин здорово над ним поиздевался, пока он не сбежал и не встретил меня. Ну, я это потом расскажу подробнее. Тише, Райн, тише...

Райчу уже перестал вырываться и злобно ворчать, его взгляд приобрёл осмысленность, и он виновато взглянул на меня. Я погладил его по голове, он ткнулся мордочкой мне в руку, затем спрыгнул на пол и побрёл в дальний конец кабины шаттла.

– Пока его лучше не трогать, – сказал я. – Ему нужна пара минут, чтобы прийти в себя.

– Мда, хоть я и люблю творить шуточки с разными существами, но до такого состояния ни разу одного из них не доводил... – Кью с тревогой смотрел на усевшегося в углу мордочкой к стене Райна. – Надеюсь, тот изверг получил по заслугам?

Я усмехнулся:

– О да... Ну ладно, вернёмся к нашей истории.

– Итак, на чём я остановился? – почесал затылок Сергей Викторович. – Ах да, на секретном проекте. Он так и не был завершён, в день его заморозки у меня с его главным руководителем произошла крупная ссора, результатом которой стал пятилетний запрет заниматься деятельностью, связанной с психологией человека. Этот запрет истёк в феврале этого года, и у меня наконец-то появилась возможность легально продолжить свои исследования. Но в одиночку я не справлюсь, и мне понадобились ассистенты. Как вы уже наверняка заметили, в сегодняшних тестах был дополнительный вопрос.

– Довольно странный, – заметила Соколова.

– Не спорю. Но он был мне необходим для того, чтобы отобрать кандидатов. Из более чем трехсот студентов нашего института «да» ответило человек сто. Из этих сотни человек я отобрал кандидатуры пяти наиболее подходящих для исследований, и это – вы все, кто находится сейчас в этой комнате.

– Э-э-э... А в чём, собственно, будут заключаться ваши исследования? Вы будете ставить на нас опыты, какие ставили в своём проекте? – испугался Романенко. – Тогда сразу говорю, я – пас.

Он поднялся из-за своего места за партой и направился к двери, как тут профессор замахал руками:

– Подождите-подождите, я ведь не всё ещё рассказал. Это никоим образом не относится к тому проекту, а, наоборот, к тем исследованиям двух канадцев, про которых я вам говорил. Романенко, вернись, пожалуйста, на своё место.

Немного потоптавшись у двери аудитории, Андрей вновь сел за парту. Профессор продолжил:

– Так вот, слушайте. Полтора года назад новость об этих исследованиях навели меня на одну совершенно невероятную мысль. А что, если использовать все те наработки, что остались у меня после замороженного проекта, и попытаться спроецировать свой разум в мир произведения, что я читаю или смотрю? У меня было достаточное количество аппаратуры, научно-исследовательской документации и собственные познания в области гипноза. Также у меня был прототип аппарата, который мог записывать обрывки сновидений. Точнее даже, не записывать, а моделировать на основе активности мозга во время сна, делать компьютерную модель, анимацию. Признаюсь, что я его чертежи позаимствовал на память после ссоры вместе с частью документации на флешке, так как мною было вложено немало труда в эти вещи. Ну, и был полный доступ ко всей компьютерной базе, чего греха таить. К сожалению, работал прибор не очень хорошо. Он был побочным продуктом исследований, и развивать его не стали. Как только потерпела неудачу идея с полным контролем мозга, всё закрыли.

Так вот, как уже я говорил ранее, я загорелся идеей вместо записи сновидений создать прибор, позволяющий во время сна или гипноза пребывать в том или ином художественном мире, исследовать его изнутри, переживать все перипетии совместно с главными героями или даже вместо них.

– Так это называется «осознанные сновидения», – перебил я его. Профессор махнул рукой:

– Орешкин, это очень схоже, я даже сперва работал над тем, чтоб совместить такие сны и выдуманный мир, используя то биополе, которое открыли канадцы. Но первоначально меня постигла неудача. Модернизированный прибор фиксировал поле, которое я назвал «биополе воображения», фиксировал сны, но совместить их, «наложить» друг на друга не мог, как я не старался. То есть, я читал книгу с включённым прибором, он в нужный момент усыплял меня, и я видел обычные сны, никак не связанные с тем произведением. Я провозился несколько месяцев, постоянно модернизируя прибор, пока не заболел на нервной почве.

И вот, однажды ночью, когда у меня была высокая температура, а перед глазами, когда я их закрывал, со скоростью света проносились все чертежи, над которыми я корпел днём, я поднялся и стал ходить по комнате. На столе лежал разобранный прибор, я подошёл к нему и собрал заново, почти теряя сознание. Мне было так плохо, что хотелось умереть, заснуть я не мог – а сборка прибора хоть как-то, но отвлекала меня. И вот, я собрал его, надел себе на руку, активировал – и он засёк мощное нестабильное биополе воображения, после чего согласно своей программе усыпил меня.

И вот тут произошло нечто странное. Я помню этот свой не то сон, не то бред чуть ли не в деталях. Перед глазами возник один из моих чертежей. Его линии вдруг начали извиваться и перемещаться, складываясь в новую схему. Она настолько чётко отпечаталась в моей памяти, что когда я проснулся, то в малейших деталях перенёс её на чистый лист, после чего внёс соответствующую модификацию в свой прибор. Ну, а затем я проболел ещё с неделю, почти не поднимаясь с постели, но это к делу уже не относится.

После выздоровления я испытал свой модифицированный прибор. И на сей раз испытание было удачным – я заснул и очнулся уже в мире своего воображения – на одной из улиц Лондона, следуя за Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном. Представляете, как я тогда обрадовался! Я провёл в этом мире целый книжный день, прежде чем вернуться обратно. Правда, вот с этим возникли некоторые сложности, прежде чем я не сообразил, что нужно всего-навсего там тоже заснуть.

После этого началась многомесячная работа по исследованию биополя воображения, я снова начал писать работу, теперь уже докторскую, но мне для полноты исследований нужны помощники, и с разрешения ректора, поддерживающего меня, я предлагаю вам ими стать. Хотите поисследовать собственные миры воображения? – Сергей Викторович обвёл нас прищуренным взглядом и хитро подмигнул. – Ну, что скажете?

Мы молчали, немного огорошенные сказанным. Первым подал слово Романенко.

– Вы извините, конечно, я ничего такого не имею в виду, но как-то это всё... слишком невероятно, чтобы быть правдой, что ли...

– Так разрешите же продемонстрировать вам возможности моего Перемещателя-Один, – профессор поднялся из-за стола, взял в правую руку какой-то коричневый чемоданчик, и жестом левой руки пригласил нас следовать за ним.

11.06 - 15.11.2015.

Бетаридинг by JIexa.

Дельта-флаер - 1 (eng), 2.

Кью - 1 (eng), 2.

Начало цикла:

Измерения. Pt I