— Гра-а-а-а-а-а! — донёсся громкий рык снизу, и всё задрожало.

Я со всей силы вцепился в ствол дерева и переглянулся с трапинчем, что тоже со всей силы цеплялся за ствол дерева рядом со мной. Наши взгляды опустились вниз, где бегал разъяренный урсаринг.

Эти покемоны вроде как должны уметь лазать по деревьям, но, похоже, этот урсаринг был не в курсе этого, к нашему с трапинчем счастью. Нам хватало и того, что он бегал внизу, шумел как лаудред и вообще вел себя как последний видл. Откуда эта зверюга вообще появилась?!

Перед этим я, по своему обыкновению, кормил трапинча, сидя на дереве. Но тут из кустов вылез этот сын леса, внук гиратины, и начал крушить наш лагерь, сбивая «Гиперлучом» пролетающих мимо хут-хутов. Я даже не понял, как трапинч оказался рядом со мной! То ли его урсаринг забросил, то ли он сам взбежал вверх.

— Урса-а-а-а-а! — гиперлуч скользнул рядом с нами и проделал небольшую дыру в ветках, открыв взгляду ночное небо и дымящий след от падающего ноктаула, задетого этой атакой. Беснующееся внизу исчадие зла разошлось не на шутку и уходить не собиралось.

Трапинч выплюнул ствол дерева и запрыгнул мне на руки. Тяжело вздохнув, я улегся на ветке, положив рюкзак под голову, и пристроив покемона у себя на животе. Ночевать на дереве мне не в первый раз.

— Гра-а-а-а-а! — вновь заревел урсаринг и стал полосовать когтями дерево.

И почему бы ему не охрипнуть? С такими криками мне не заснуть. Чтобы хоть как-то отвлечься, я вытащил из рюкзака старые записи моего отца. Это был большой блокнот, в твёрдом переплете, как у книг. Всё, что осталось мне от родителей, которых я едва помнил — они оба ушли на войну и не вернулись.

Я открыл первую страницу, и лунный свет выхватил детский рисунок манки, где в правом углу виднелось имя «Кина». Наверное, отец это рисовал, когда был намного младше меня. Здесь же были записи о манки. Детские неграмотные заметки типа «Мэнки ёст бунаны» были вместе со взрослыми «При лихорадке у манки сухой и горячий нос. Использовать отвар из красных априкорнов». То же самое было и на других страницах.

Но листая страницу за страницей, я видел, что рисунки становились всё взрослее и более детальнее. О некоторых покемонах было много записей, о других меньше, у третьих присутствовал вообще только рисунок с названием. Между записями о покемонах встречались отрывки из истории, или просто мифы.

Например, среди последних записей была история о создании мира Арцеусом. Здесь же были копии текстов со стен древних храмов, написанные языком аноунов. Перевод отца был прямо между этих строчек. Одна из этих записей вмещала в себя небольшую историю о покемоне гиратине, которого изгнали из этого мира за его преступления. Рядом с этой историей было написано всего одно слово «эфир?». Я не раз перечитывал историю, но так и не мог понять, что это значило... Впрочем, неважно. Это были его увлечения, не мои.

Я открыл страницу с последней записью, на ней красовалось сразу два рисунка — граймер и мак. Мне их раз пять пришлось перерисовывать, пока конечный вариант не стал походить хоть немного на реальность. Тут же были мои заметки о воспитании мака: «вовремя кормить, или может сожрать мелкого покемона», «мыть раз в неделю с порошком из белого априкорна», «держать подальше от рынка мелких предметов» и прочие.

Это была моя единственная страница, и я собирался воспользоваться моментом и расширить её до двух, ведь раньше у меня ещё не было возможности рассмотреть своего трапинча вблизи. И вот теперь я, достав карандаш, рисовал его. Трапинч на это никак не реагировал, всё его внимание было приковано к тому, что происходит внизу. А там урсаринг продолжал нарезать круги вокруг дерева. Света от полной луны и гиперлучей взбешённого медведя было достаточно, чтобы сделать вполне приличный набросок.

Рядом со мной промелькнула очередная вспышка от гиперлуча, но уже какая-то блёклая. Я вздохнул и, спрятав дневник в рюкзак, посмотрел вниз. Урсаринг уже не был таким бодрым, и тяжело дышал.

Его глаза от удивления широко распахнулись, когда ему в лоб прилетел покеболл. Из него тут же появился темно-фиолетовый мак.

— Мэдди, обними его покрепче! — крикнул я.

Маке дважды повторять не надо было, она с радостной улыбкой схватила урсаринга в свои объятия. Тот сразу стал сопротивляться, да только куда ему до маки-обнимаки?..

Утро застало меня у покецентра с трапинчем под мышкой. Вчера ночью урсаринг не выдержал крепких объятий Мэдди и в итоге оказался в моем покеболле. А трапинч так и остался дрожать от страха возле меня. Мда, и это то самое чудище, что заставило известного офицера Дженни прятаться на дереве?! Я, будучи в самом плохом настроении, показал его лекарю, но тот лишь пожал плечами.

— Ваша трапинч абсолютно здорова, — ответил он мне.

— Стоп! Здорова? Ты что, самка?! — и я уставился на своего трапинча, но та смутилась и отвернулась. А я почти придумал ей имя.

Тяжело вздохнув, я отправился по своим делам. Они же были не особо какие важные, но, как член команды «Ракета», я не мог игнорировать периодические собрания. Хотя они были жуть какие скучные, Петрел вечно опаздывал, а трое тренеров, что имели честь вступить в организацию вместе со мной, вечно спорили о силе раттаты. При этом эта самая раттата постоянно игнорировала своего тренера, и при любом удобном случае пыталась схомячить что-то. Один раз это была ножка от стула, на котором сидел её тренер.

Но вернемся к нашим мэрипам. В смысле, собраниям. Когда приходил Петрел, мы демонстрировали ему свои трофеи, а он платил мне деньги.

Что? Нет, я не ошибся. Петрел получал трофеи, а я получал деньги. Ах, вы о тройке тренеров... Петрелу я сказал, что делюсь с другими, а другие считают, что Петрел отдает деньги только тому, чей трофей ему больше понравится. Вопросов они не задавали. Да и стали бы под пристальным взглядом моего нойверна Воида?..

Откуда-то со склада донеслось одинокое «пи-и-и» раттаты. Странно. Обычно это «пи-и-и» сопровождалось руганью тренеров. Пройдя по складу, я обнаружил знакомого грызуна и Петрела с канистрой бензина. Он обильно поливал им гору пустых ящиков с особым рвением. Я даже загляделся на то, как человек может быть настолько невнимателен, чтобы не открыть крышку этой самой канистры, но при этом так резво ею махать. Мне конечно, не хотелось отвлекать его от этой важной и, несомненно, трудной работы, но я сюда пришёл за деньгами.

— Хай, Пет, —сказал я в как можно неподходящий момент. От неожиданно раздавшегося звука моего голоса Петрел дёрнулся на месте, как раз замахиваясь канистрой, и она своей тяжестью утянула его в гору ящиков, которая, по всем законам жанра, тут же его завалила.

— Нив? — послышалось из-под завала.

— Что? — спросил я.

— Тебя же поймали! — сказал Петрел, пытаясь выбраться.

— Чего?! — опешил я.

— Поймали, гово... — я вытащил Петрела за грудки из-под завала, не дав ему закончить предложение.

— Тебя что, абра контузила? — я стал проверять глаза собеседника, но тот отмахнулся от меня:

— На тебя же была облава, как на главаря мафии, от такого невозможно сбежать...

— А ты откуда знаешь, какая на меня там облава была? — с подозрением спросил я.

— Весь город об этом говорит! — ответил мне Петрел с офигевшим выражением лица. — О том, как полиция гналась за неким членом команды «Ракета» через весь город, а потом искали его в лесу и поймали...

— Так ведь не поймали же... — обиделся я.

— Значит, врут.

— Кто врёт?

— Журналисты! По всем каналам показывали погоню за тобой. Ты в лесу, что ли, живёшь?

— Вообще-то, да...

На мгновение стало тихо. Одинокое «пи-и-и» донеслось до нашего слуха, а потом грызущийся звук. Снова раттата точит мебель...

— Короче, Дженни всех повязала, и теперь мы уходим из города, — нарушил зависшее молчание Петрел.

— Как всех? А ты?

— А что я? На меня у них ничего нет, в отличие от вас. И вообще, раз тебя не поймали, то вот! — в моих руках оказалась его канистра с бензином. — Надо устроить несчастный случай на складе и получить страховку. Раз уж он нам теперь не нужен...

— Подожди, а разве это не наша раттата? - окликнул я уходящего Петрела.

— А, она вечно возвращается. Это был уже её... седьмой! Её седьмой тренер. Ну, бывай!

И мой шеф раскидистым шагом убежал.

— Пи-и-и, — мы с раттатой переглянулись.

Я открыл крышку канистры и обнаружил, что она пустая... Мда. Почему тогда была такой тяжёлой? Надо подумать.

Присев на один из ящиков, я достал пачку печенек и стал хрустеть ими. Из покеболла тут же вывалилась трапинч и схватила одну печеньку. Я никак не успел на это отреагировать, потому как среагировала раттата. Она выхватила печеньку у воровки и скрылась в ближайшей норе. Вот тебе раз... Трапинч зашипела и бросилась следом. Вот тебе два...

Я встал, но тут же сел обратно, так как земля под ногами начала дрожать. Землетрясение? По стенам пошли трещины, и я здраво решил убежать из здания. Точнее, умом я это решил уже на выходе из него, а до этого за меня решили ноги. Послышался неимоверный грохот, и облако пыли окутало меня. Я обернулся. Был склад — и нет склада. Лишь груда развалин осталась... Из некоей норы появилась моя трапинч с печенькой во рту. Она внимательно посмотрела на меня снизу вверх.

— Фурия, — только и смог я сказать.