...Это все было неправильно, с самого начала. В каком месте произошел сбой матрицы, что отвечала за порядок и строгое соблюдение законов этого идеального мира? Выверенная система, элементы которой были строго упорядочены и работали наподобие одному Арсеусу известному механизму – и, совсем неожиданно, такой большой промах. Каждый бит, каждый кусочек паззла, каждая маленькая деталь четко знала свое место, день за днем соблюдая установленный уклад - простейшие инструкции, сопровождающие каждое живое существо в этом маленьком уютном мирке и поддерживающие жизнь обитателей этой территории в идеальном равновесии. Всего-навсего попытка достигнуть утопии и баланса – но разве ли не это ведет к краху всего живого?

Системная ошибка. Очередной сбой в программе. Очередной скачок энергии, порождающий хаос.

Слегка искривляющееся пространство снова пошло мелкой, еле заметной рябью – и вдруг воздух будто налился тяжелым свинцом. Косматые тучи заволокли небо, пустив корявые тени по земле. Недавно очнувшиеся от зимней спячки деревья мелко задрожали, в страхе затрепетав молодыми резными листьями. Сама природа почуяла, что случилось что-то непоправимое, но момент уже был давно упущен. Никто, ни одна живая душа не заметила одной маленькой Пичу, в оцепенении стоявшей на поляне и хлопающей глазами, с удивлением рассматривая стремительно изменяющуюся окружающую среду.

“Пробуждение – редкая ошибка, позволяющая хоть немного выйти за рамки дозволенного, оторвать голову от земли и вдохнуть воздух полной грудью. Пока ты открыто не заявил о своем протесте всему живому, еще есть шансы влиться в коллектив и даже попытаться найти свое место во Вселенной. Право же, возможно тебе даже удастся не стать изгоем и “не таким, как все”, если не подведут навыки маскировки и умение вовремя придержать язык за зубами“.

Самыми первыми проявились изменения в ароматах, которые, казалось, наводнили все вокруг: Йолли никогда бы и не допустила мысли, что абстрактные объекты могут вообще иметь хоть какое-то влияние на обонятельные рецепторы. Весенний день пах лучами яркого солнца, выступившими на поверхности растительности горстями росы... Он пах громким клекотом диких покемонов-птиц, поющих оды началу нового цикла жизни, стремительностью полета пернатых и шепотом ветра, несущего свои многочисленные байки желающим послушать его. Симфония ароматов звенела везде, куда бы ни направилась Пичу, от нее уже было невозможно скрыться.

... А еще электромышь начала обращать внимание на буйство красок, царящее в старом лесу. Комбинации цветов и их оттенков будоражили воображение, складывались в причудливые образы и удивляли своей разнообразностью. Привычный серый цвет, наполняющий собой каждый контур, каждый видимый предмет, почти навсегда исчез из поля зрения, уступив место более ярким собратьям. Они подмигивали и переливались, искрились и иной раз резали глаза немыслимым контрастом, будто ранее те лишь находились в режиме отладки.

«Красный – цвет пламени и энергии. Огонь доставляет сильную боль, если его коснутся, и несет смерть, если его будет слишком много. Но он поддерживает силы и не дает замерзнуть. Много ли еще надо, когда у тебя есть тепло и кров?»

«Белый – белый же... Цвет, что ассоциируется с чистотой. Еще говорят, что с надеждой, мечтами и чем-то еще, достаточно важным. Вспомнить бы, с чем именно».

«Зеленый – цвет жизни. Листва, трава, цветы и-и всякие... катерпаи? Но если брать в целом, то это символ весны и перерождения».

Они были слишком разные почти во всем, и это было неправильно.

“System Error: the data has not been found. Continue?.. “

Пухленькая Райчу в свое время могла дать фору любому местному покемону по энергетическим запасам. Энергии, что интенсивно пульсировала в теле достаточно небольшого покемона, с лихвой хватало на работу крупной электростанции. Своенравная и, можно даже сказать, немного дерзкая, Йолли жутко раздражалась, когда судьба отказывала ей в статусе хозяйки положения. Мелкие покемоны отлично знали характер своей соседки и старались не вставать у той на пути, уступая дорогу и разбегаясь во все стороны. Но бойкость отнюдь не означает враждебность, хоть из-за разницы в восприятии окружающей действительности заводить хоть какие-либо дружеские отношения становилось все труднее: лесные собратья не видели цвета и не чувствовали разнообразие запахов, а Райчу ощущала себя чужой в родном лесу.

... Зинкс же была почти полной ее противоположностью, будто бы искаженным отражением из другого, невидимого глазу обыкновенного покемона мира. Длинное, худощавое тело Гардевуар, поддерживаемое лишь скрытыми психическими ресурсами своей владелицы, неспешно парило над самой землей. Хрупкость – вот верное слово, если бы кто-то попросил описать покемона одним-единственным словом. Казалось, слегка тронь бледную кожу – и покемон с тихим звоном разлетится на крошечные стеклянные осколки или тотчас воспарит ввысь, навсегда превратившись в легкое пушистое облачко. Апатичная, почти полностью безэмоциональная снаружи, Зинкс редко с кем-либо вообще старалась контактировать. Никто, наверное, и не замечал, когда та еле уловимой тенью проскальзывала прямо за плечами, пока Гардевуар лично не начинала диалог. Невидимка, что предпочитает скрываться за броней изо льда, отчужденности и недоверия к другим существам.

Никто и не знал, почему эти двое тянулись друг к другу, если их судьба – быть параллельными прямыми, обреченными вечно тянуться сквозь пространство без какой-либо возможности пересечься. Да и когда только те успели завести свою странную (по меркам лесных обитателей) дружбу, тоже оставалось загадкой без решения. Впрочем, подобные вопросы надолго не заседали в головах спешащих по своим делам покемонов, быстро уступая место привычным алгоритмам сознания.

Зинкс редко появляется в дневное время, мотивируя это тем, что ее кожа слишком чувствительна к солнечному свету. А Йолли не может каждый раз не спать по ночам, игнорируя базовые потребности собственного организма. Но видит Святой Арсеус, порой им удается согласовать время и место встречи, хотя бы на более или менее приемлемом для них обеих уровне. Хотя даже в таких моментах дискуссии на тему “Куда отправиться на этот раз” – древнее полуразрушенное капище, находящееся в самой глуши леса и одним своим видом навевающее дрожь; болото, освещаемое лишь подрагивающим голубоватым пламенем Литвиков, периодически мелькающих в зарослях камышей; цветущие поляны, почти никогда не рассматриваемые в качестве варианта из-за невозможности Зинкс оценить их великолепие – были неизбежны.

… Бескрайнее поле, проходящее аккурат рядом с границами старого шумящего леса, было великолепной смотровой площадкой. Дикая зона, на которую давно не ступала нога человека – что могло быть лучше? Высокая трава едва заметно колышется, скрывая от возможных любопытных глаз своих не самых обычных визитеров. Откуда-то издалека, из самой темноты, доносится глухое уханье диких хут-хутов, раскатывается эхом по всей территории и затухает без следа. Одним словом – идиллия.

С поверхности бурой земли поднимается жидковатый туман, неспешно продвигается вдоль травяного ковра, поверхность которого напоминает океан: такие же волны пробегают под дуновением ветра, шелестя в такт раскачивающимся вдалеке деревьям. Холод, исходящий от начинающей остывать земли, и вечерняя роса вовсе не мешали покемонам лежать голова к голове и молча наблюдать за подмигивающими небесными светилами, изредка перебрасываясь короткими фразами.

- ... Что бы ты сделала, если... Ну, допустим, со мной случилось бы что-нибудь уж-жасное? – Йолли лениво пожевывает травинку, не переставая покачивать задней лапой. С каждым глухим ударом конечности по земле поднималось небольшое облако пыли, некоторое время клубилось в воздухе и вскоре оседало. – Например, если бы во мне исчезло бы что-то очень важное, без чего я просто стану... Как эта пыль?

- Я бы отдала тебе свое сердце, - Райчу, не сразу почувствовав, как легкие внезапно отказываются подчиняться, резко приподнимается на локтях и взволнованно вглядывается в будто бы остекленевшие глаза собеседницы, но не находит никакого отклика. На бледном лице, словно высеченном из куска белоснежного мрамора, не проступило ни единой эмоции. Фраза звучит слишком буднично и повседневно, и Зинкс лишь продолжает неотрывно смотреть вверх, беззвучно шевеля губами. Черная бесконечная пустота с яркими мерцающими точками словно приковывает все внимание покемона, завораживает и ослепляет своей безграничностью. – Вероятно, это не спасло бы твою физическую оболочку, но дало бы шанс перейти в другую форму бытия.

- А что случилось бы с тобой?..

В застывшем воздухе повисло молчание.

- Не уверена, что могу дать однозначный ответ. Генгар его знает, вполне вероятно, что просто уйду в другое измерение, принадлежащее Повелителю Искаженного мира. Наверное, там хорошо: просто представь – сковывающий холод, которого просто не сможешь даже почувствовать. Тишина, в которой бесполезно кричать, с которой бесполезно бороться. Разве можно рассеять это великолепие, что поглощает любой объект... Ты просто сливаешься в одно целое с самой Вселенной и становишься всем. И в то же время ничем, обычной точкой на карте. Там не существует никаких привязанностей, а время не имеет никакого значения. Где-то далеко ведь должно же существовать такое место, где синхронизируются все ритмы, все мысли – абсолютно всё? - покемон протягивает слегка дрожащую ладонь куда-то вверх, будто стараясь коснуться небесного купола.

... Гардевуар все еще считает, что ее душа подобна дрейфующей посреди океана льдине – такая же холодная, бесчувственная и неспособная на эмоции. Электромышь, в свою очередь, прекрасно понимает, что внешность часто бывает обманчива, и за сталью и холодом могут скрываться дикие языки пламени, способные снести все на своем пути. Внутренняя сила, которую хозяйка по неясным причинам так сильно скрывает от посторонних глаз. Деструктивные мотивы, периодически проскальзывающие во всем, что говорит Зинкс, не перестают беспокоить Райчу: вялотекущая депрессия или угнетенность? Тревога о чем-то?.. Или же... О ком-то?

- Ага?.. – Йолли плюхается обратно на траву и мученически прикрывает глаза: не иначе, как снова эта программа, импидимп ее побери. Разве это не входит в прописанные свыше инстинкты Гардевуар, больше известные как “заботиться о своем тренере”? Какой, вообще, к генгару тренер?!.. От одной мысли, что какой-то человеческий проходимец может навсегда увести Зинкс с собой, Райчу невольно начинает надуваться и вздыбливает искрящуюся шерсть. – Х-хорошая шутка, та, что про сердце. Я почти поверила!..

- Я абсолютно серьезна.

...Это неправильно, что Зинкс способна вызвать в ней подобную... химию? Йолли, вот уже в течение часа мерявшая собственную нору шагами, в негодовании бьет себя мягкой лапой по щеке, стараясь прогнать весьма неожиданно наплывшее наваждение. Образ, от которого губы непроизвольно растягиваются в слегка глуповатой улыбке. Образ, который заставляет Райчу судорожно волноваться и хвататься в умилении за щеки, царапая их едва заметными коготками. Запах озона, высвобождаемый потрескивающими искорками заряда, усиливается пропорционально интенсивности эмоций покемона. Но все это противоречит всем возможным законам: они же вовсе не созданы друг для друга, нет. Они не должны были встречаться, и тем более становиться... Друзьями? Д-да, наверное, а кем же еще?

Йолли остановилась, скрестила на груди лапы и решительно направилась вглубь норы: с плоского высокого камня, расположенного в самом углу, на нее смотрело две пары сверкающих глаз. Портрет ее и Зинкс. Навеки застывшие в камне, красочные изображения смеются и выглядят такими живыми, такими... Счастливыми. Каждая черта и линия, каждый изгиб дышал жизнью, создавая впечатление, что еще немного – и те отбросят все сомнения и сойдут в реальный мир. Местный аналог фотографии, сделанный на заказ в паре экземпляров и ручная (точнее, хвостовая) работа Смиргла. Если с этим камнем что-либо произойдет, то вряд ли его хозяйка себе это простит. Пушистая лапа легла на край камня и заскользила по шероховатой поверхности, выводя по краям какую-то непонятную фигуру, подозрительно напоминающее кривое сердце.

- Да что это такое?!.. – Йолли взвыла и с силой схватила себя за уши. – Почему ей надо было сказать именно это, а? А я вот возьму и надумаю т а к о е, что она даже не имела в виду!.. Вырвать – и отдать сердце. Вырвать... И отдать. Мне. Пресвятой Арсеус, и как прикажите это понимать?

-... Вот объясни, почему все так сложно, а? – Взор электромыши, раздраженно скрестившей лапы на груди, сконцентрировался на изображении улыбающейся подруги, приобнимающей Райчу. Портрет, однако, продолжал непоколебимо хранить гробовое молчание. – Точно!.. Я-... Я пойду и скажу все, что я думаю, и это… Будет худшим решением, и скорее всего, ничего не выйдет, да. И вообще!..

Покемон с громким “пффф!” гордо стукнула себя в грудь и щелкнула хвостом.

...Вот только сложность состоит в том, что Зинкс, как минимум по мнению Йолли – тот самый винтик системы, идеально выполняющий свою собственную миссию. Разве неустанно работающая машина, смыслом существования которой является поддержание стабильности и контроля, позволит украсть жемчужину своей коллекции? Раз за разом Райчу терпит досадное поражение в попытке сломать программу и изменить генгаров код по собственному усмотрению.

Йолли не знает, чувствует ли Зинкс тоже самое, и теперь с тревогой смыкает подушечки указательных пальцев. «Не ошибается тот, кто ни разу не пробует. Не пробует, да. Насколько мне известно, я мало что теряю при попытке».

- Мы так долго знакомы, наверное, целую вечность... – Райчу сильно мнется и смотрит куда угодно, лишь бы не встречаться взглядом с Гардевуар. Идея позвать ту на “переговоры” уже казалась не просто провальной, а чем-то на грани мировой катастрофы, способной разграничить мир электромыши на “до” и “после”. Причем далеко не в лучшую сторону, если посмотреть правде в глаза. Вся решительность, которую Йолли пыталась собрать в кулак, стремительно просачивалась сквозь пальцы, как песок.

- ... И я-... Мне нравится проводить с тобой время, даже если мы редко встречаемся, - и тут покемонского Остапа начало нести на невозможных скоростях, периодически с силой кидая из стороны в сторону. Умом Йолли понимала, что еще немного – и она скажет больше, чем нужно. Правильные слова отчаянно не желают составляться в нужном порядке, тихо смеются и ускользают прямо из-под лап. – И я часто думаю о те-... Том, что есть некоторые другие уровни, кхм... Общения?

- Ты очень милая, и очень весе.. замечательная, и т-ты мне нрави.. Нет, не так!.. В смысле, ты не то что бы мне нравишься, скорее, не совсем -... А-ааргх, то есть, все не так, не подумай ничего такого, но... Я люблю тебя как... Как лучшую подругу, вот!..

- ... Но все это... Эт-то- Этнепрвно... – Замечательно. Просто превосходно, спасибо Святому Арсеусу, что рыжая шерсть почти полностью позволяет скрыть любые изменения в цвете кожи. Будь Райчу человеком, она бы уже была неотличима от хозяйственной культуры, известной в народе как “бурак обыкновенный”. Назад пути все равно уже не было. – Я п-прст...

– ...Ты что-то хотела сказать?.. Я не могу расслышать последней части, – Зинкс в недоумении присаживается на колено прямо перед носом подруги, нервно пытающейся компенсировать отсутствие слов непонятными жестами кистями лап. Мурашки под шерстью на спине электромыши начинают отчаянно плясать гопак, а земля так несвоевременно уходит из-под подкашивающихся ног. Мир слишком быстро вертится вокруг Йолли, чтобы та хоть что-то успела осознать: цвета вокруг снова начинают переливаться и загораться наподобие огней, а их носители расплываются в сюрреалистичные кляксы. – Погоди-погоди, с тобой все хорошо?!..

Все, все вокруг начинает напоминать несущуюся на бешеной скорости карусель, и единственное, что остается островком стабильности в этом хаосе – образ Гардевуар. Йолли подхватывается бурным потоком нахлынувших мыслей и чувствует, что больше не владеет ситуацией. Одно из немногих, что она все еще может видеть и воспринимать – это белое шуршащее пятно, что развевается, как маленький парус. Вероятно, платье? Йолли иногда задавалась вопросом, является ли оно своеобразной частью тела Зинкс или же просто чем-то вроде аксессуара, но, кажется, сейчас это неважно. С громким “Ваа-ах!” Райчу теряет равновесие, и, как в замедленной съемке, наблюдает за стремительно приближающейся землей. Возможно, если Йолли туда каким-то чудом провалится и окажется на противоположной стороне Земли, то это станет самым наилучшим исходом.

Холодные, почти невесомые руки стремительно подхватывают Райчу где-то в районе шеи, плавно перетекающую в толстое брюшко. Длинные цепкие пальцы скользнули вверх и остановились на слегка искрящихся щеках. Запоздало Йолли вспоминает, что Зинкс, несмотря на всю свою апатичность и, казалось бы, бесчувственность, хорошо умеет считывать эмоции окружающих. Особенно те самые эмоции, которые эти окружающие наглым образом отрицают и стараются скрыть даже от самих себя.

Ведь... Ведь теперь ничего не существовало кроме рубиновых ромбовидных глаз, смотрящих прямо в душу. Глаз, знающих все потаенные секреты и мысли, которые Райчу вряд ли бы когда-либо озвучила вслух. «Это тотальная и полностью бесповоротная ошибка. Горжусь собой, дальше падать определенно больше не-ку-да».

- Да?.. Ты действительно так думаешь, моя системная ошибка? – Голос зеленоволосого покемона звучит слишком вкрадчиво, примерно как у того родителя, который выслушивает фантастический рассказ набедокурившего чада. Зинкс уже знает, что по ее внутренней каменной стене, регулярно терпящей удары судьбы, уже пошли трещины и процесс в скором времени станет необратим. Она также знает, что каждый раз нарушает волю заложенной программы, когда встречается с Йолли, одной из тех самых существ, которых система давно отвергла как досадную ошибку, способную привести к сбою всего кода. И прекрасно понимает тот факт, что железные оковы, сдерживающие ее от какого-то безумного поступка, в скором времени не выдержат, сломаются и падут. Возможно, именно после этого Зинкс сумеет отбросить генгарову мраморную маску, намертво впившуюся в лицо, и наконец, проснуться.

- Ах, я не думаю, что кому-то есть до нас дело. Кстати, ты заметила, как прекрасна сегодня луна?..

Йолли что-то промычала и скосила глаза вверх: темные облака скрывали щербатую луну из вида. По правде говоря, даже сияние звезд не могло прорваться сквозь облачную завесу, не говоря уже о каких-либо других объектах. Смысл выражения упорно отказывается доходить до сознания, хотя какие-то обрывки памяти и всплывают, заглушенные волной эмоционального потока.

... Гардевуар приблизила лицо вплотную к мордочке Райчу и соприкоснулась с той лбом. Впервые в жизни зеленоволосый покемон твердо была уверена, что смысл ее существования заключается вовсе не в Искаженной реальности, что так певуче манит к себе и обещает покой. До этого момента она даже не догадывалась, что Райчу выглядит как маленькое солнышко, а запах дикой сирени, оказывается, щекочет нос.