16 декабря 1997 года, при показе в Японии аниме Pocket Monsters произошло событие, которое можно с полным правом назвать трагедией. В одной из сцен очередной серии этого очень популярного kodomo-сериала был использован видео-эффект, вызвавший у некоторых зрителей (в основном детей) болезненные приступы. Эффект этот заключался в быстром чередовании на экране красного и синего цветов. Около 700 человек были госпитализированы. Сериал был прерван до выяснения обстоятельств, и показ его возобновился ровно через 4 месяца, 16 апреля следующего года...
Начало новой песни
Речка была совсем неширокой и мелкой. Еще несколько миль пути вверх по течению, и можно будет смело назвать ее ручьем, таким маленьким лесным ручейком, игриво искрящимся и журчащим в свете солнца, и таинственно поблескивающим, когда на лес опускается покрывало ночи. Сейчас же яркие отблески все быстрей покидали верхушки его волн, несущихся, переливаясь, вниз по течению, к еще неведомым ими пространствам по обе стороны травянистых берегов. Все длиннее становились тени окружающих водный поток деревьев, которые с наступлением сумерек склонялись над водой, как будто стремясь коснуться ее своими ветвями. Таков был давно установившийся здесь порядок. Ночь сменяла день, но тот наутро вновь вступал в свои права. Зелень листьев смотрела в серебряное зеркало ручья, который непотревоженным мчался дальше по своему пути. Но в этот вечер, в тот момент, когда еще не стемнело, но с востока уже вкрадывались сумерки, произошло то, что за долгие годы стало непривычным в этих местах. На тропе, петляющей то тут, то там среди лесных зарослей, но неизменно идущей вдоль левого берега реки, показалась одинокая фигурка странника.
Фигурка принадлежала худенькой девушке, которая, оглядываясь время от времени по сторонам, шла вверх по течению. Она уже оставила возраст, когда была беззаботным ребенком, но на ее лице все еще сохранились признаки детского очарования. Большие глаза отливали не пронзительной голубизной холодного неба, что можно увидеть высоко в горах, но более теплым оттенком этого цвета. Ее светло-рыжие, порядком отросшие волосы, спадающие на плечи, тоже несли в себе веселый отголосок самого счастливого времени в ее жизни. Походка девушки, не смотря на явно большой пройденный путь, была на удивление легкой, и ее коротенькие светло-зеленые брючки, доходящие до середины лодыжек, подставляли неприкрытую часть стройных ног остаткам дневного тепла. И все же на всем ее облике, как и на окружающей ее сейчас местности, лежала какая-то едва уловимая тень, которую принесли не приближающиеся сумерки, но что-то ранее случившееся в прошлом.
В этом месте тропа, которой держалась девушка, делала изгиб и подходила совсем близко к воде. Заросли здесь расступались в стороны, образуя маленькую чистую полянку, как будто приготовленную для путешественника, который волей судьбы может проходить по тропе. Девушка остановилась, посмотрела налево, на солнце, которое уже намеревалось нырнуть за тянущийся там лес, затем скинула на траву свою небольшую дорожную сумку.
"А пожалуй сегодня ночью будет прохладно", - тихонько сказала девушка сама себе. Однако ей было не впервой ночевать в одиночку, посреди незнакомой местности, засыпать, вглядываясь в пляшущие язычки костра, а, проснувшись посреди ночи, бросать взгляд на мигающие искорки догорающих углей, уже отдавших ей свое тепло. Но сейчас можно было еще не идти на поиски подходящих для сожжения древесных ветвей, так как удачно найденное место для ночлега подарило страннице немного свободного времени. Поэтому девушка лишь передернула изящными, но затекшими от долгой дороги плечиками, и медленно сделала несколько шагов к реке. ("Или я могу уже называть ее ручьем?" - подумала она). Подойдя к самом краю и опустившись коленями на невысокий берег, девушка склонилась над бегущей водной поверхностью, замерла и прислушалась к своим ощущениям.
Колышущееся отражение лица в воде. Ветер, легонько толкающий в спину и сбрасывающий волосы на лицо. Тени деревьев, заглядывающие через плечо вниз. Чуть слышный шелест древесных крон. Девушка на мгновение перестала дышать и на мгновение услышала тихий стук собственного сердца. И это все. Больше ничего вокруг. Годами так случалось каждый вечер в этом мире, но не всегда было так. И поэтому каждый раз, когда в пути девушки выдавалась минута покоя, она вот так вслушивалась в окружающий ее мир. Вслушивалась в надежде услышать, увидеть, почувствовать присутствие того, что было некогда дорого ей, что наполняло ее жизнь ощущениями, которые теперь были утрачены. А путь ее был долгим, она вступила на него с того самого дня, ставшим роковым для мира, дня, который наступил почти четыре года назад...
Тогда девочка была счастлива, ее друзья были рядом, и, слыша их где-то рядом, она вот так как сейчас смотрела в прохладное течение какой-то реки. И в реке тогда кипела жизнь и, казалось, целые десятки голосов доносятся из глубины, становясь в ее ушах прекрасной песней этой жизни. Но вдруг отражение лазурного неба в воде стало наливаться тяжелой, невиданной до этого синевой, и девочка в ужасе кинула взгляд наверх. И в этот момент, когда синева стала совсем невыносимой, что-то произошло вокруг, и небо, казалось, рвется на части, вспыхивая то оттенками алого огня, то словно расцветая невиданными синими цветами. Небо сверкало, и все быстрей сменяли друг друга вспышки света, причиняя боль тем, кто еще осмеливался смотреть на них. А затем все как будто взорвалось, и девочка, бывшая тогда еще угловатым и неуверенным во многом ребенком, изо всех сил зажмурила глаза и закрыла лицо руками. Вскоре чувства вернулись к ней, и девочка увидела вокруг все тот же знакомый ей с рождения, но теперь какой-то странно притихший мир. И вслушиваясь в эту тишину она внезапно поняла - те кто раньше окружал ее, кто звучал в душе многоголосой радужной симфонией чувств, кто незримо объединял ее друзей и соперников в единое целое, исчезли из этого мира, и, быть может, навсегда. Первая слеза беззвучно покатилась в траву...
Легкий всплеск вывел девушку из воспоминаний, захвативших ее в недолгий плен. Вокруг все было по-прежнему, только, чувствуя близкое дыхание ночи, чуть поблекли все краски окружающих предметов. Но что-то подсказывало девушке, что в те короткие секунды, когда она была отрешенной от окружающего мира, нечто новое появилось рядом. Взгляд заметался по поляне: те же деревья вокруг, та же трава внизу, никто не покусился на ее сумку... Глаза снова опустились, и девушка посмотрела на поток воды, так же, как и раньше, бегущий из неведомых мест, мимо нее и дальше в те земли, откуда она шла долгие дни. Но река, до этого всегда кристально чистая, сейчас несла по течению маленькую флотилию изумрудных листьев причудливой формы. "Словно кто-то там, выше по течению, взял горсть листьев и бросил их в ручей" - подумала девушка. Листья, провожаемые ее взглядом, на миг подпрыгнули на гребнях маленьких волн и скрылись за поворотом.
Темнота опустилась на лес, и вместе с ней пришел холодный восточный ветер. Но костер все еще горел в полную силу, источая тепло и освещая часть поляны, на которой был разожжен. Рыжеволосая девушка в коротких, выцветших от долгого пути светло-зеленых брючках, шестнадцати лет отроду, по имени Касуми, лежала рядом, подложив сумку под голову и изо всех сил стараясь не замерзнуть. "Кажется, это самая холодная ночь из проведенных мной в пути", - подумала она, - "но почему-то мне кажется, что завтра все изменится. Хотя наверно, я говорю себе об этом каждый вечер". Снова вспомнились плывущие по течению листья, и ей почему-то стало не так одиноко засыпать.
На маленькой поляне, посреди большого леса, на берегу ручья, летящего вдаль, чтобы стать рекой, огонь костра и ветер схватились не на жизнь, а насмерть. Один хотел сохранить остатки тепла, другой унести прочь. Девушка по имени Касуми спала, по-детски подложив руки под голову и закрыв свои большие и прекрасные голубые глаза.
***
Тесно переплетенные ветви деревьев нехотя расступились и пропустили на открытое место стройного длинноволосого парня. Изумрудного цвета листья какой-то причудливой формы причудливым же узором облепили его черную, во многих местах прошитую кусочками серебрящегося металла, куртку. Кроме нее на этом страннике были плотные черные брюки и когда-то черные сапоги, ныне посеревшие от дорожной пыли. Черты его красивого лица подчеркивались ниспадающими на плечи и спину каскадами волос, отливающих голубоватой сталью. Он стоял на берегу узкого ручья, текущего с гор на северо-востоке куда-то на юг.
Уверенными движениями парень стряхнул облепившие его листья. Скрытые до этого кусочки металла засияли, как новые звезды, появляющиеся внезапно из-за ночных облаков. Листья спланировали и упали в ручей у самого его берега. Покрутившись несколько секунд в прибрежном завихрении, образованном бегущей водой, они были подхвачены течением и унеслись куда-то вниз. Парень помедлил немного, а потом одним ловким прыжком перемахнул на противоположный берег. На его груди, слева, искрилась в лучах солнца, вылитая из все того же серебристого металла буква R.
Идти стало легче. Плотные заросли остались на западном берегу и уступили место редким деревцам, растущим на сухом каменистому склоне. Ручей журчал рядом, но ему явно недоставало сил пропитать свой левый берег живительной влагой, и потому он разочарованно бежал дальше в поисках лучшей доли. На востоке, совсем близко, стола высеченная природой из камня, пышущая жаром на солнцепеке и надвисающая мрачной стеной в ночное время суток горная гряда. Но парень в черном вовсе не собирался штурмовать неприступные высоты гор. То внутреннее чувство, что вывело его недавно из глухого леса, теперь гнало его вниз вдоль ручья, шаг за шагом, поворот за поворотом.
За долгое время странствий он привык полагаться на то, о существовании чего внутри себя даже не задумывался до рокового дня. Но вскоре после того, как он стал одинок, что-то незримое, словно очнувшись в нем, погнало его в путь, прочь от знакомых мест. Теперь же ноги сами несли парня вперед, глаза бесцельно осматривали монотонный пейзаж, до слуха доносилось сердитое гудение ветра, тщетно пытающегося прорваться сквозь близкие горы. Несколько часов прошло сонной дорожной чередой с тех пор, как парень перебрался на этот берег. А он все шагал и шагал вперед, пока в горах не послышался вначале тихий, затем все больше нарастающий шум обвала. Где-то там, среди каменных толщ, лавина из прыгающих камней сошла на дно невидимого ущелья, породив лихорадочно мечущееся по горным трещинам эхо, которое стремительно разбежалось по окрестностям.
Парень замер, словно зачарованный, и долго стоял, вслушиваясь в постепенно затихающие отзвуки бьющихся друг о друга осколков камня в лабиринте гор. Через пару минут все окончательно стихло, а парень все так же задумчиво стоял, чуть прикрыв свои глаза и размышляя о чем-то своем. "Ни что живое не сможет пробраться туда, камни просто сбросило ветром", - полуутвердительно сказал он сам себе, но, стоя посреди затихшей на мгновение прибрежной полоски деревьев, он снова вспомнил тех, кто четыре года назад еще были рядом с ним.
Всегда вместе. Всегда рядом. Всегда одна команда, делившая радости и невзгоды, ветром летящая навстречу новым приключениям. Маленькая теплая компания, словно связанная невидимыми нитями судьбы. Все они пришли из разных мест. Не сумев найти себя поодиночке, они встретили друг друга и обрели то, чем гордились и что берегли, даже когда отголоски прошлого вставали на их пути и призывали свернуть. Так было долго, но наступил тот проклятый день, день принесший всем боль и разлуку. Словно какое-то маленькое звено, соединявшее их дружбу, а может быть и нечто большее, рассыпалось золотистой пылью и исчезло без следа. Снова, как в далеком прошлом, на них навалилась непреодолимая тяжесть одиночества. И они расстались, не зная, увидятся ли когда-нибудь вновь, расстались, потому что не могли иначе. Потому что стали чужими друг другу. Потому что стали другими...
Прошло много времени и стало ощутимо темнеть, когда парень в черном, одиноко стоящий на берегу никому не ведомого ручья, словно очнулся ото сна. Казалось, что в его облике что-то изменилось, куда-то пропала уверенность, до того никогда не расстававшаяся с ним. И даже рука его, которая неизвестно в какой момент легла на то место, где на груди парня был прикреплен его значок, чуть подрагивала в такт стучащему внутри сердцу. Так он стоял еще с минуту. Затем усилием воли опустил руку и посмотрел вперед, на дорогу, куда ему еще только предстояло ступить. Силы вновь возвращались к нему. "Что бы ни произошло, я пройду свой путь до конца. Не знаю, что ждет впереди, но я клянусь, что найду потерянное, пусть даже будут прокляты прошедшие двадцать и один год моей жизни", - подумал он, - "я найду их, найду ее, найду, не будь я Кодзиро!". Ритмичный звук его шагов затих вдали.
***
Огонь, всепоглощающий огонь со всех сторон. Отравляющий остатки воздуха и плавящий камни. Бездонным кипящим морем разлившийся вокруг. Морем, не знающим приливов и отливов. Морем, которое ни в одну эпоху не бороздили корабли. Морем, погребенным под многокилометровой толщей земной коры, и лишь изредка вырывающимся наружу через жерла редких вулканов, являющих собой напоминаие о мощи, дремлющей в недрах Земли. Но даже и этот огонь когда-то мог создавать живых существ, в чьих глазах плясали его искры, его сила. Когда-то, но не теперь. Равновесие мира нарушилось, и огонь ушел, затаившись на глубине. Внизу обжигающий огонь, а над ним могильной плитой холодный камень. А выше них один лишь только ветер...
Мелкая каменная пыль поднималась вверх. А ее ковром казалось было устлано все вокруг. Ветер гнал пылевые облака вперед по ущелью, швыряя их в лицо невесть как оказавшемуся в этом аду путнику, который все же продолжал с завидным упорством продвигаться вперед. Слева стена гор, справа другая, столь же крутая. Сотни иголочек впивались в лицо путника, забивались под одежду, мешали дышать, но тот не останавливался. Он достиг конца каменной щели и начал карабкаться по ее склону. Здесь ущелье превращалось в нерукотворную лестницу без ступеней, ведущую наверх, вначале пологую, но зато весьма крутую у самого верха. Ветер отступал, тучи пыли редели, но все же изнуряющий поход, оставленный путником позади, давал знать о себе. Дважды его ноги скользили по камню, и он падал обдирая ладони о шершавую поверхность. Все ближе и ближе становился верхний край откоса, но тем труднее становилось цепляться за уходящую из под ног жесткую лестницу. Последние метры пути путник прополз, стиснув зубы, подтягиваясь на руках по почти отвесной стене. Если бы сейчас он упал назад, ему вряд ли бы хватило сил на повторный подъем, и он рисковал бы остаться и погибнуть в каменном плену. Но судьба благоволила путнику или, может быть, какие-то другие силы не остались равнодушными, и, наконец, он последним усилием забросил свое тело на небольшую площадку в конце пути, где рухнул и долгое время лежал недвижимый.
Здесь, наверху горной гряды, воздух был прохладен и чист, пыль осталась далеко внизу, и в вышине ярко светило солнце. Отлежавшись, путник острожно приподнялся на руках и встал на колени, словно проверяя свои мышцы, затем выпрямился в полный рост. Он разительно отличался от того парня, кто сейчас невидимый шел где-то далеко внизу, вдоль ручья, который сверху выглядел блестящей тоненькой ниточкой. Все в этом путнике показывало, сколь трудным был его путь, и как много ему пришлось отдать ради того, чтобы добраться до места, где он сейчас стоял. Вся его одежда посерела и обесцветилась, насквозь пропитанная пылью и выжженная солнцем, растрепанные волосы тоже приняли пепельный оттенок. Глаза его были прищуренными то ли от яркого света, то ли от ветра, а может, это было для них обычным состоянием.
Когда-то он и представить себе не мог, что окажется способен преодолеть дорогу, подобную оставшейся позади. Тот, кем он был прежде, не прошел бы и малой ее части. Но он изменился, изменился как и все вокруг. И тогда, в тот роковой день, он с удивлением смотрел по сторонам и видел, как те, кого он знал в течение долгого времени, превратились словно в людей из другого, незнакомого мира. На лицах тех, кто вселял в него уверенность в завтрашнем дне, гасли улыбки. У тех, кем он восхищался в душе, кто был для него воплощением внутренней силы, безвольно опускались руки. Те, кто был ему близок и дорог, при встрече отводили глаза. И тогда он поклялся вернуть их назад такими, какими они были раньше. Вернуть, используя любые средства. Пожертвовать всем, но больше не видеть эти бесцельно бродящие по миру тени былого счастья. Забыть о себе, но повернуть время вспять. А иначе, иначе ему больше незачем было бы жить...
Теперь же отдых остался позади, и путнику предстояло одолеть гораздо более простой участок его похода. Спуск к подножию гор был несравненно легче изнуряющего карабканья к их вершинам, но все же и он таил в себе опасность. Однажды, когда уже близился вечер, и выбранный путником маршрут для спуска уже начал уводить его на юг, в сторону равнины, закрывая горным гребнем и лес на западе, и опускающееся за него солнце, путник споткнулся и как-то неловко взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие и не покатиться по склону. Нет, он не был неосторожнен, но за миг за этого яркий лучик света ударил, как показалось путнику откуда-то с юго-запада, из расстилающегося за ручьем леса. Оказавшись на мгновение ослепленным, путник наступил на ненадежно приютившийся на склоне камень, который выскользнул из под ноги и устремился вниз, увлекая за собой все больше и больше других, маленьких и больших, камней. Твердая, безжалостно молотящая все на своем пути, лавина сошла куда-то дальше по склону, эхо громогласно разнеслось вокруг, но в конце концов стихло и оно. Путник же, проехав на пятках несколько десятков футов вниз, смог остановить это медленное падение и теперь пытался выловить взглядом среди видимой из-за скалы части леса источник света, сыгравшего с ним такую злую шутку.
Его обычно прищуренные глаза сейчас превратились в узенькие щелки, но он так и не смог углядеть что бы то ни было выделяющегося из зеленой лесной массы. Деревья, деревья, и снова деревья на много миль на запад. Ничего больше. А он больше не мог терять время, так как спускаться ночью было бы настоящим безумием и верной гибелью. Поэтому путник, прошедший через многое на своем пути, путник, чье имя было Такеши, не медля больше, продолжил спуск. И ничто не смогло бы остановить его, использующего любые средства, жертвующего всем, забывающего о себе. Потому что он просто любил жизнь.
***
Она была просто усталой. Нет, не истощенная физически, не утомленная долгой дорогой. Никакая тяжесть не сгибала ее стройную фигуру. Походка была легка, как и путь, оставленный позади. Деревья услужливо уступали ей дорогу, укрывая ее от солнца и навевая своим свежим дыханием лесную прохладу. Невысокая трава стелилась под ногами шелковистым ковром. Солнце день за днем пробегало свой путь, робко роняя редкие лучи сквозь кроны деревьев, шумящие высоко над головой. Каждое утро оно добросовестно вставало на востоке, подтверждая правильность направления, выбранного странницей. Она шла навстречу солнцу.
Внешне она ничуть не изменилась, ну разве что немного повзрослела за месяцы пути. Лес словно складывал к ее ногам свои лучшие дары. Стоило, проголодавшись, углубиться в него, и, как по мановению волшебной палочки, перед странницей представало изобилие свежей пищи. Лишь только у нее появлялась жажда, как дорогу пересекал чистый ручей, или с неба проливался теплый весенний дождь. Лес укрывал ее и от полуденного зноя, и от ночного холода, как будто очарованный горделивой и упрямой осанкой девушки, ее чарующим взглядом, играющей на устах печальной улыбкой. Казалось, здешний ветер, бывший извечным лесным жителем, ласково обдувал пылинки с ее старых, но уютных коричнево-желтых ботинок из мягкой замши. Преклонив колени, он смахивал прилипшие травинки с широких темных джинсов девушки. Затаив дыхание, почти любовно, прикасался к ее выцветшей просторной рубашке бледновато-красного оттенка. Нежно перебирал невидимыми пальцами волосы того же цвета, что и ткань рубашки, рассыпанные по спине. И будь он способен видеть, то наверняка разглядел бы под ними стершиеся и побледневшие от времени очертания буквы R.
Девушка остановилась, и природа вокруг замерла, словно пытаясь угадать ее настроение и в чем-нибудь помочь. Но она остановилась не потому, что усталость наконец взяла верх, а по той причине, что иногда девушке становилось просто невыносимо больно и тяжело заставлять себя идти дальше. Внешне она оставалась прежней, внутри стала совсем другой. Теперь же, когда солнце светило в спину и впереди стала отчетливо вырисовываться горная гряда, девушка вдруг почувствовала приближающийся конец своего пути. Но что-то приковало ее к месту, на котором она сейчас находилась.
"Куда идти? Зачем? Будет ли этому конец?" - все громче и громче рвалась на поверхность какая-то часть ее сознания. "Впереди лишь пустота, усталость, тяжесть, которая убьет тебя, пригнет к земле, обратит в бессильную тень. Ты, ты перестанешь быть собой!!" - все громче и громче из глубин мысли звучал пронзительный крик. Это внутри, а снаружи просто замершая на месте стройная, сильная оболочка. "Хочешь остаток жизни бояться увидеть свое отражение в зеркале? Хочешь чтобы из него на тебя смотрели темные провалы выгоревших глаз?" Этот голос незримо глодал девушку, незримо для всех, кроме нее самой. Ее глаза остекленели. "Зачем ты убиваешь себя, убиваешь меня?" Девушка боролась с собой. Взгляд ее застыл, обращенный в несуществующую точку пространства. Рука медленно начала подниматься. Все выше и выше, словно требуя гигантских усилий, пальцы скользили по бархатистой ткани рубашки. Затем, задыхаясь от мелкой дрожи, вцепились в застежку кармана. Открыли его и скользнули внутрь, нащупывая плоский прямоугольный предмет. Потянули его на себя, поднимая вверх на уровень глаз с трудом, как будто это был многотонный груз, непостижимым образом сконцентрированный в маленькой пластинке. В маленькой пластинке из стекла. В зеркале. Сверху спикировали несколько солнечных лучей и разлетелись, отражаясь от его глади. Большинство завязло в листьях и ветвях по пути назад. Один же луч прорвался сквозь проплешину в кронах деревьев и, понемногу набирая высоту, умчался на восток, в сторону гор. Взгляд девушки впился в сверкающую поверхность.
"Идти вперед. Чтобы спасти мир. Да, скоро он будет спасен. Не тебе одной тяжело и одиноко. Я - это ты, и мне тоже иногда хочется расплакаться и прикусить губу, жестоко, до крови, лишь бы ни кто не увидел слез. Но я не о себе. О тех, кто должен вернуть утраченное, кто своей силой, зная или не зная о ней, предрешили свой путь. Им всем нелегко. Всех тянут к земле цепи прошлого, затрудняя каждый шаг. И ты она из них, избранных. Не спрашивай, кто сделал этот выбор. Я - это ты, и я не знаю ответа. Хотя, может быть, каждый из нас выбрал такую судьбу. Идти навстречу неизвестному, идти, чтобы встретиться в один юный и прекрасный день. В тот день, когда все расцветет вокруг, когда ровно половина весны останется позади. И все это ложь, что ты одна и забыта. Прислушайся. Слышишь, шелестят листья вдали? Кто-то идет... А слышишь там, далеко, всплеск воды? Кто-то прикоснулся к бегущему ручью... Где-то впереди захрустел песок? Да, кто-то спешит тебе навстречу... Что? Кого-то еще не хватает? В тишине не достает чьих-то шагов? Быть может твоих? Тяжело - становись сильной, больно - терпи, одиноко - прибавляй шаг. Каждый шаг приближает тебя к концу пути. Только не отступай назад сейчас, только не топчись на месте, лети на завтрашний восход, вперед к солнцу... Иди же!"
Из зеркала на девушку вновь смотрели знакомые глаза, полные уверенности в себе и решимости. Внутренний голос, призывавший остановиться, захлебнулся где-то в глубинах сознания. Дрожь в пальцах прошла. Зеркальце было убрано назад в нагрудный карман. Девушка вновь шла в том же направлении, что и раньше. Стало темнеть. Откуда-то с юго-востока чуть заметно потянуло дымом...
***
Небо разломилось надвое, рассеченное исполинским сверкающим зигзагом. Лазурная гладь, украшенная редкими барашками облаков, безжалостно вскрыта гигантским ударом неведомой молнии. В мире еще не бывало гроз, обрушивающихся неизвестно откуда среди ясного дня. Но теперь, словно исполинский клинок рассекал день. Одна грань лезвия раскалена докрасна, другая - искрится холодной, печальной синевой. Взмах, еще один - плачет воздух, рассеченный крыльями невидимой мельницы. А она крутит свое колесо все быстрее и быстрее, бросая безжалостные удары вниз. И каждый раз внизу кто-то бессильно опускается на колени, бежит в ужасе прочь, падает на землю, зарываясь в нее лицом. Лишь бы не видеть бьющегося в предсмертных судорогах мира. Но финал близится. Словно гигантская рука заносит кинжал для решающего удара. Со смехом и свистом устремляется вниз двухцветный клинок, пламя и лед сливаются в нем, до невозможного истончая лезвие. Но неожиданно перед ним появляется новая цель. Кто-то подставляет себя под незримый удар. Кто-то, не боящийся смерти, прирожденный победитель, безгранично уверенный в себе... И лезвие замирает, остановленное неосязаемой преградой. Проходит мгновение, и клинок со стоном гнется, по нему пробегает трещина. Еще секунда - и разноцветные обломки летят во все стороны, тая как снежинки. Но уже слишком поздно. И лишь на обломках прошлого стоит одинокая фигурка того, кто принял на себя вместе с миром последний удар...
"Это было давно", - прошептал одними губами юноша невысокого роста, бредущий по просторам огромной страны, среди лабиринта лесов и полей, рек и гор, между землей и небом. Недавно ему исполнилось четырнадцать полных лет. Но в день его рождения никого не было рядом с ним. Никто не пришел, чтобы разделить его радость. Впрочем, юноша не особо и расстраивался. Ведь он уже не был ребенком, способным проплакать полночи в подушку из-за обещанного, но не полученного подарка. Твердый взгляд, порывистые движения, выдающие внутреннюю силу, скрывающуюся в стройной мальчишеской фигуре. Черные, закатанные внизу джинсы со стертыми коленками. Черная куртка, не сковывающая ни одного, даже самого резкого движения. На сжатых в кулаки пальцах - лоснящиеся от потертости обрезки перчаток из кожи. И слепящий свет в потемневших от пережитого глазах. Сияние, которому никто не смог бы противостоять. Оно исходило откуда-то из глубин души юноши, распространяя перед ним волну уверенности. Искрящийся энергией девятый вал нес на своем гребне веру в успех, обрушивая на противников шквал надежды, поднимающийся со дна пытливых юных глаз. Все это было с юношей и раньше, но теперь обрело свою истинную резкость и мощь. Жестокий удар, полученный миром, частью которого был юноша, в то же время открыл в последнем неиссякаемый источник энергии, влекущий вперед, к самой важной победе в его жизни.
И теперь он шел, оставляя за своей спиной один пейзаж за другим. Сочная зелень и журчащие водные струи оазисов, бесконечный песок пустынь, достающая до пояса трава полей, сплетенные в естественную решетку лианы тропических лесов. Все они не смогли остановить юношу. Не сумели сломить его трудностями, не заставили обманом ходить по кругу, не привлекли его внимание своей чарующей красотой. Он все также шел, не замечая расстояния, направления и времени. Как будто музыкант, задумчиво бредущий за кулисами извилистыми, но однозначно ведущими к сцене коридорами. Поворот налево, затем прямо, мимо когда-то пышных декораций с давно забытых спектаклей. Поворот направо, подняться по лестнице с потрескавшимися от сырости ступеньками. Снова прямо, а сквозь незаметные щели сверху пробиваются яркие лучи прожекторов. Но музыкант не замечает окружающего. Мысли его поглощены партией, которую ему предстоит сыграть в грядущей симфонии. И пускай он еще не достиг оркестровой ямы, не вытащил из футляра свой инструмент, он уже незримо настраивает что-то внутри самого себя. И словно наяву слышит первые ноты зарождающейся бури, которая вскоре сотрясет своими звуками своды огромного зала.
Что-то подобное как раз и чувствовал сейчас, на закате очередного дня, юноша, идущий неведомыми дорогами. Как будто стал виден впереди последний поворот, за которым заветной финишной прямой открывался выход на сцену. Уже зазвучали внутри музыканта отголоски других инструментов, разные мотивы, складывающиеся в один целый. Одна мелодия, звеня, переливалась изящным серебряным ручьем, вторая - придавала музыке внутреннюю силу, третья - словно пронзала всю музыку стальным шпилем, придающим ей стройную направленность, четвертая смягчала силу и жесткость, придавая композиции все возрастающую гармонию. Юноша почувствовал, что скоро эта незримая музыка, закипающая внутри тех, чье присутствие он уже почти ощущал, выплеснется в окружающий мир. Это случится, когда последняя капля переполнит чашу, когда все музыканты соберутся воедино вновь, когда последний из них присоединится к остальным...
Юноша поправил лямки рюкзака, закинутого на плечи. Когда-то носить его было гораздо тяжелей, и не только ввиду разницы в возрасте между юношей в настоящем и им же в прошлом. Не хватало какой-то детали, из-за которой раньше он не мог позволить себе не раздумывая скинуть рюкзак на траву; пригнуть голову, когда в лицо хлестали какие-нибудь колючие ветки; с ходу повалиться на траву, сцепив пальцы рук на затылке; залихватски повернуть бейсболку козырьком назад. Раньше что-то, находящееся на верху рюкзака, оттягивало его ремни чуть сильнее вниз, а взамен делилось частицей своего тепла, своего счастья, своей жизни. Ветер, сейчас занявший это место, был невесом, но вместе с тем и неприятно холоден... Сам не замечая того, юноша по имени Сатоши сжал кулаки, вглядываясь в приближающийся темный горизонт. Музыка внутри становилась все громче и тянула вперед. Спать сегодня ночью не придется...
***
В мире происходит множество вещей, необъяснимых для человеческого разума. Можно познать мало или много среди окружающего, но нельзя познать всего. Мир бесконечно велик, если попытаться обозреть его далекие горизонты, и бесконечно мал, если пристально взглянуть в любую, самую незначительную его точку. Так и с судьбами мира: может быть, они решаются за недостижимыми границами вселенной, а может - где-то рядом, в чьем-нибудь сердце. Кто знает... Но, как бы то ни было, здесь и сейчас, в месте, куда пятеро путников шли каждый своей дорогой, решалось будущее. В день, когда наступала вторая половина весны, и юный мир словно замер в нерешительности на развилке, этому месту предстояло стать судьбоносным.
Ручей, текущий с севера на юг, леса на западе, горы на северо-востоке и равнины, лежащие южней гор - все они сходились здесь, на перекрестке невидимых дорог. Вставало солнце, торопясь взглянуть на предстоящие события, ночная дымка тоже цеплялась за кромку леса, не желая пропустить самое интересное. Свет и тень причудливо переплетались среди этого пестрого пейзажа, ветер тихо шептался с волнами. И вдруг все они одновременно замерли. Настал долгожданный момент - в наступившей торжественной тишине раздались чьи-то тихие шаги. И шаги эти не были одиноки...
Касуми вышла из-за поворота и остановилась будто вкопанная. Ее большие глаза стали просто огромными, и зеркальное отражение неба в них начало тихонько подрагивать. Напротив нее, на другой стороне внезапно открывшейся поляны, стоял повзрослевший за годы разлуки, измотанный дорогой, но все тот же Такеши. Они встретились взглядами, и в тот же миг силы оставили парня, который, словно отдавая дань уважения девушке, упал на одно колено. Но даже тогда он не смог оторвать от нее глаз. "Это ты... Касуми... ты смогла... прийти сюда..." - прошептал он, словно не веря своим глазам. Касуми молча кивнула. "Зато тебе, приятель, не помешало бы отдохнуть... недельки две", - произнес сбоку знакомый, разве что прибавивший твердости и уверенности голос. Там, засунув руки в карманы куртки и опершись спиной о дерево, стоял Кодзиро. "Вид у тебя нева...", - он оборвался на полуслове и замер, неспособный не вдохнуть, не выдохнуть. Такеши и Касуми проследили за его взглядом, прикованным к противоположной стороне поляны. Несмотря на потертую одежду, усталые глаза и донельзя растерянное выражение лица, появившаяся Мусаши все равно выглядела просто по-королевски. Растерянность длилась недолго, затем Мусаши сорвалась с места и побежала вперед. Дрожащие руки Кодзиро выскользнули из карманов и заключили девушку в крепкие объятия. Мусаши всхлипывала, уткнувшись носом в его плечо. Кодзиро же никак не мог придумать нужных слов, поэтому просто стоял и тихонько гладил длинные волосы девушки, стекающие десятками ручейков сквозь его пальцы. А потом вдруг вспомнил... "Проблем хотите..." - полутвердительно прошептал он на ухо Мусаши. Девушка чуть отстранилась и подняла на него счастливые глаза, мокрые от слез: "...вдвойне получите", - сказала она окончание давно забытой, рифмованной фразы.
Касуми помогла Такеши подняться, и теперь он стоял, осторожно опираясь на изящное плечо девушки. Кодзиро и Мусаши подошли, держась за руки. Эти четверо сделали все, что могли, но во вновь сложившейся компании не хватало еще одного лица, без которого компания не была, да и не могла быть полной. Кодзиро вопросительно окинул всех взглядом. Мусаши отрицательно покачала головой, Такеши лишь пожал плечами, Касуми просто потупила взгляд... Наступила тишина, и сквозь нее откуда-то издали стали пробиваться глухие стучащие звуки. Они приближалось ближе, становясь все более и более похожими на ритмичные шаги бегущего человека. Спустя минуту на середину поляны вылетел Сатоши и согнулся, уперевшись руками в колени и переводя дух. Еще через полминуты он выпрямился, посмотрел на безмолвно стоящую четверку и, облизнув губы, резюмировал: "похоже, меня тут только и не хватало..."
Вокруг расцветала весна. Мир как будто оживал. Оживал и менялся. Неизвестные силы вливали в него новое дыхание. Они были никем не познаваемы, никому не подвластны. Также как и пятеро, стоящие сейчас на самом главном в их жизни перекрестке. Они прошли свой путь, потому что верили в эту встречу и были убеждены в ее необходимости. Слишком многие стояли сейчас за их спинами и мечтали об этом дне, невидимые и далекие жители этого мира, а быть может и других миров. Разлученные могущественной стихией судьбы, эти пятеро, тем не менее, смогли стать сильнее ее. Пускай все вместе, а не поодиночке, пускай не навсегда, а лишь на единственное короткое мгновение, которое наступало только сейчас. Для них пришло время загадать одно общее для всех заветное желание. Только в этом месте и в этот момент. Пять пар глаз обратились к небу, с которого был нанесен удар, чтобы спустя четыре долгих года наконец дать ему ответ...
Внезапно все затихло. Тишина охватила всю округу и словно начала загустевать, покрывая мир молчаливым туманом. Все пропало - звуки природы, удары сердца, шум дыхания. Сатоши, как во сне, сделал несколько шагов вперед. Шаги тоже стали абсолютно неслышимыми, как будто ноги были сделаны из ваты. Сверху наползала огромная тень, удивительно похожая на тень от воздушного шара. Наползала неслышно, как мираж. Мусаши невольно стиснула ладонь Кодзиро, но тот даже не отреагировал, как и девушка охваченный одной мыслью - шар не может летать сам по себе... И тут тишина разорвалась... За спиной Сатоши зашелестели кусты, и этот звук, хоть и показался в царящем беззвучии неимоверно резким и заставил вздрогнуть всем телом, показался ему очень знакомым. Потом закачалась верхушка куста, как если бы сквозь него пробиралось какое-то маленькое существо. Существо пыхтело и похрустывало ветками. Оно двигалось все ближе и ближе и, еще не показавшись на открытом месте, издало звук, от которого сердце Сатоши бешено заколотилось, и ему захотелось плакать. Звук - простое, нечеловеческое слово, состоящее всего из двух слогов. И хотя оно было негромким, и уже стало теряться в надвигающейся звуковой какофонии, рвущей тишину на клочки, внутри Сатоши, рухнувшего на колени и протягивающего вперед руки, оно прозвучало самым прекрасным словом во вселенной... Началом новой песни этого мира:
-...пи...ка...
Примечания
Да простят мне поклонники покемонов, то, что в этом фанфике по "покемонам" покемонов до последнего момента нет.
Действие происходит для персонажей в альтернативно-будущем времени, так что описания их внешностей могут немного отличаться от оригинальных. Кроме того, если кого-то интересуют теоретические аспекты происходящего, то стоит заметить, что по окончании описанных в фанфике событий происходит "темпоральный откат" мира вплоть до момента катастрофы, после чего мир продолжает свое дальнейшее существование по событийно-временной "ветви", эквивалентной каноническому продолжению сериала, перманентно стирая воспоминания о произошедшем на протяжении фанфика из памяти персонажей. ^_^
Правильные транскрипции японских имен (в скобках приведены имена персонажей из английской версии): Сатоси (Эш), Касуми (Мисти), Такэси (Брок), Мусаси (Джесси) и Кодзиро (Джеймс). В тексте некоторые из них я их просто немного "русифицировал".
© Paul VM
Last modified: March 24, 2003
Координаты автора: